Ноги уже не хотели идти, а он все равно шел, возвращался к исходной точке, что неподалеку от автостанции, проходил квартал-другой, сворачивал на пересекающую улицу и снова шел, шел…

Он, во что бы то ни стало, должен найти домик с синими ставнями,  иначе, зачем он совершил побег, зачем приехал сюда и потратил все деньги. Хотелось есть, пить, спать одновременно, но он продолжал искать.

И вдруг резанула мысль: «А что, если ставни перекрасили и они теперь не синие? Как быть?» Да, нет же, он все равно узнает этот дом, потому что много лет видел его во сне, значит, не забыл. Но сейчас накатила усталость и терзала мысль: «Неужели  не найду?»

***

Кондрат сидел на крылечке, смотрел по сторонам, на улице никого не видно, только ветром носит пыль, да рыжий кот вышел из-за угла, потянулся, поморгал зелеными глазами, выискивая добычу, и исчез в соседней подворотне.

Начинало темнеть, в дом идти не хотелось. Что делать? «Мыло» по телевизору смотреть, да раздражаться? Это не для него. Надо бы грядки копать, да тоже не хочется. Последнее время Кондрату ничего не хочется, только с друзьями Толяном и Вованом пить на троих всегда готов. Соседка Манька лекции читает: «Пропадешь, Кондрат, кончай употреблять горькую. Ты ведь раньше человеком был, а теперь… Что с собой делаешь? Окстись!» Да ей-то что? Его жизнь, что хочет, то и делает. Ей, Маньке, хорошо рассуждать, у нее все в порядке: с работы не выгоняют, дети с каждым праздником поздравляют, не забывают. А у него…

Был когда-то и Кондрат красивый, молодой. Жизнь шла прекрасно. Жена красавица, сын этакий крепыш. Что еще нужно для счастья?

Когда это было-то? И было ли?

Теперь ему кажется, что ничего не было…

Жену любил, души в ней не чаял, всю зарплату всегда до копейки  отдавал, мол, трать, как хочешь. В столовую лишний раз не сходит, а жене цветы купит на праздник. А когда сын родился, то еще на одну работу устроился, по ночам сторожевать стал. Ребенок не должен ни в чем знать отказа. Жена, правда, частенько встречала Кондрата без ужина, мол, не успела, сынок капризничал, не давал к плите стать, внимания требовал. Пеленки совсем не стирала. «Да когда же мне все успевать? Славик внимания требует». А Кондрат, хоть и уставал на двух работах, не роптал, сам еду готовил, и белье стирал.

 Манька еще тогда хохмила: «Мужик ли ты? Жена твоя целый день спит, да с подругами лясы точит, а ты после работы со стиркой маешься, и за продуктами в магазин несешься, не дело это. Не дело!»

Но Кондрат ее не слушал, думал – завидует, что у него сын есть, а у нее - девки. Теперь понял: не завидовала, права была. Да, кто ж тогда знал!

Знать бы все наперед! Жизнь иначе бы пошла. А вот  оно как вышло. Сидит сейчас на крыльце, никому ненужный, да злится, что Толян и Вован куда-то делись.

Пришла беда – открывай ворота. Вот так и у него. Началось с того, что Славик заболел. Пришел Кондрат с работы – сын плачет, а жена в соседней комнате на диване лежит, телевизор на всю громкость включила, делает вид, что ребенка не слышит.

«Да, что ж ты сына успокоить не можешь?» 

Он впервые тогда на нее накричал, подошел к мальчишке, потрогал лоб, а тот огненный. Схватил Кондрат сына в охапку, жене велел вещички кое-какие собрать, да повез ребенка в больницу. Там  его и оставили. Врачи ругали, что время упущено, вчера еще надо было привезти. Но он-то ночью сторожевал, а днем в мастерских работал, ничего не знал о болезни сына. Доктора выписали рецепты, велели срочно привезти лекарства. В город надо ехать, в аптеку. Жена увязалась за Кондратом, хотя тот велел ей оставаться в больнице рядом с сыном, но она не только не согласилась, а еще за руль села, мол, ты с ночной смены, вдруг заснешь.

Зря послушал ее Кондрат, ой зря!

На первом же перекрестке она не справилась с управлением и сбила человека на смерть. Выла жена тогда сильно. До сих пор тот вой у Кондрата в ушах стоит. Он и принял решение, что ей надо быть на свободе, с ребенком мать лучше справится, а наказание он понесет. Сказал в суде, что после ночной смены был, не выспался, а супруга, мол, вообще не умеет водить.

 Десять лет дали.

Все десять отсидел от звонка до звонка. Жена писем не писала, только бумаги прислала на развод.

Когда вернулся в дом родной, еще одна беда пришла, выяснилось, что его бывшая супружница, вышла снова замуж и уехала неизвестно куда, а сына в детдом отдала. Соседка тогда много кое-чего говорила, осуждала, конечно.

Адреса детдома жена не оставила. Бог ей судья. У Кондрата даже сердце не екнуло по ней. А вот сын! Как же она могла так по отношению к ребенку? Значит могла, много их, стерв, сейчас развелось! Поехал Кондрат в район, хотел зайти в детдом, но выяснил, что его давно расформировали, а детей отправили в Краснодар и Кропоткин.

В первый же отпуск отправился он в краевой центр, но сына там не было. В другом городе тоже не было. Как вести поиски дальше, Кондрат не знал. А тут еще времена тяжелые наступили, то зарплату по полгода не платили, то без работы сидеть приходилось, а то и вообще колхоз обанкротился. Вот и пристрастился Кондрат к выпивке, и лучшими друзьями у него стали местные алкаши Толян да Вован. Но сегодня друзья в гости к нему почему-то не шли. Встал Кондрат с крылечка, принес от досады  из сарая краску и покрасил ставни в синий цвет, как это было когда-то…

Славика распределили сначала в Краснодар, но там первые классы были переполнены, тогда его отправили в соседний районный город, а там детей в первый класс не набрали, поэтому его перевезли в Ейск, в специнтернат, как ребенка с ослабленным здоровьем. Сказались последствия той коварной простуды. Вот так и потерялись его следы. В интернате Славику нравилось: хорошие люди окружали его, только не верили ему, что он «домашний», и у него есть родители, по документам он проходил, как «отказник». Все сиротой его  называли.

Когда он закончил девять классов в специнтернате, его перевели в Дом-интернат в этом же городе, но здесь ему совсем не нравилось, и кормили хуже, и воспитатели строже. Сбежал Славик. Добрался до своей станицы и, вот уже день к вечеру, а он все ходит и не может найти нужный дом. Адреса  не знает, мать его в детдом отдала, когда он еще ни читать, ни писать не умел. Вот ходит теперь, ноги бьет. Даже спросить не знает что. Домик с синими ставнями. Только это и помнит.

Славик нашел этот дом. В лучах заката ставни казались иссиня-черными, но все равно он его узнал. Да это тот самый дом, который много лет снился ему по ночам, и в который он так стремился. Славик стукнул кулаком в окошко…

А дальше было просто. Отец поехал с сыном в Ейск, уладил все дела, забрал документы. Потом они вернулись, Кондрат устроился на работу - магазин сторожить, и Славика в этот же магазин грузчиком пристроил.

«Теперь, сынок, мы заживем! Теперь заживем! - все время твердил отец. - Какие обороты иногда делает жизнь! Это же надо по памяти дом нашел! Не зря я тогда ставни синей краской покрасил! Ой, не зря!»

Только Славик считал, что он дом и с другим цветом ставень нашел бы, но  ничего не говорил, не хотел отца расстраивать.

Кондрат сидел на крылечке, ждал сына с работы, у ограды появились Толян и Вован, предложили сообразить на троих.

«Нет, мужики, у меня теперь сын есть, мне о нем думать надо. Ко мне жизнь, наконец-то, лицом повернулась, я должен ценить это. Не пью теперь я, мужики!»