Зима в этом году выдалась снежная и не морозная. Даже в феврале, как обычно бывало, не было сильных морозов.
Дома уже не сиделось. Дождавшись выходного, я отправился на дачу. Был солнечный, немного ветреный февральский день.
Ослепительно белый наст был тверд и упруг одновременно.
Посмотрел на заросшие, не обрезанные еще с позапрошлой осени  деревья. Подумалось:
- Пожалуй, больше одного, от силы двух, деревьев за день не одолеть.
В это время обычно дачников на садовых участках еще немного. Разве кто-нибудь приедет за фруктами или какими-нибудь консервациями, которых в немыслимых количествах заготавливают впрок.
Работалось в охотку.
Время близилось к полудню. Я даже не заметил, как исчезло солнце.  Небо стало каким-то серым, неприветливым.
- Бог в помощь. К новому урожаю готовитесь? - вдруг услышал я знакомый голос.
У невысокого сетчатого забора, которым был огражден участок, стоял, наблюдая за моей работой, Павел Иванович, сосед по даче.
 Его участок находился по этой же линии, чуть дальше.
Он стоял, заложив руки в карманы, и выглядел, как мне показалось, немного озабоченным.
Я поздоровался, не прекращая работы.
- Нужно помочь, - продолжал Павел Иванович.
Оказать помощь своим соседям по даче – это дело святое. Сегодня ему понадобилась в чем-то помощь, завтра – мне. Тут уж хочешь, не хочешь, а надо.
- Что делать-то нужно?
- Я на кухне ждать буду, - не отвечая на мой прямой вопрос, Павел Иванович повернулся и медленно, неторопливой походкой отправился в сторону своего участка.
Я слез с дерева. Скорее бессознательно, просто следуя привычке ничего без присмотра не оставлять, отнес лестницу и инструмент в сарайчик и закрыл дом на ключ.
- Кто его знает, сколько придется там провозиться? – подумал я.
Не переодеваясь, в старых «кирзачах», в таком же старом, подпоясанном ремнем, бушлате и в рабочих рукавицах, я отправился для оказания дружественной помощи.
Павел Иванович был старше меня. В свое время он был одним из основателей нашего садоводческого кооператива. Вот уже несколько лет, как на пенсии. Летом они с супругой постоянно жили на даче, а зимой… За всю зиму встретились мы с ним всего один или два раза.
- В чем все-таки моя помощь понадобилась?
Калитка была открыта. Дорожка к дому расчищена.
Небольшое деревянное сооружение рядом с домом, внешне напоминавшее сарайчик и было той самой кухней. Дверь открылась, На пороге стоял, улыбаясь, Павел Иванович.
- Заходите.
Я зашел, все еще теряясь в догадках, в чем может заключаться моя помощь.
На кухне было чисто, тепло и уютно. Чем-то вкусно пахло.
- Что делать нужно, Павел Иванович? А то я там обрезкой деревьев занялся…
- Да.  Вот. Помочь надо. Одному не одолеть, – и он кивнул в сторону стола.
Я повернулся.
На столе стояла уже открытая трехлитровая банка, заполненная доверху темно вишневого, почти рубинового цвета не то наливкой, не то настойкой, среди которой просматривались крупные ягоды. Только теперь я определенно различил немного терпкий винный аромат «пьяной» вишни.
Рядом на тарелке моченые яблоки. Антоновка. Небольшие, как говорят, одно в одно, полупрозрачные яблоки, напоминали по цвету светло-желтый янтарь.
 Две тарелки. Бокалы тонкого стекла. Столовые приборы. Чувствовалось, что даже в дачных условиях, хозяева  стремились поддерживать определенную культуру быта.
На плите, в глубокой сковородке румянилась только что поджаренная картошка.
- Нет, - подумал я, глядя на банку, - одному тут точно не справиться.
- У меня тут под столом свой погребок выкопан. Когда приезжаю, заглядываю и проверяю – все ли в порядке. Не забродило ли что-нибудь. Вот попробовать захотелось. Да в одиночку я не люблю. Тут как раз вас увидел. Так что, помогайте, - сказал, улыбаясь, Павел Иванович.
Я засмеялся.
- А я-то думал…
Мы не спеша пили уже устоявшуюся, набравшую крепость и аромат вишневую наливку, закусывая дольками моченых яблок.
Разговор шел на обычные, не вызывающие споров житейские темы.
Сумеречное февральское небо быстро темнело. Павел Иванович щелкнул выключателем – под потолком зажглась лампочка, спрятанная в прозрачный, разрисованный вручную стеклянный плафон. Кухня наполнилась мягким светом.
Мы еще посидели с полчаса.
Я поднялся.
- Пора и честь знать… Я пойду переоденусь. Скоро совсем  ничего не будет видно.
- А как же картошка?
- Спасибо. Уже, наверное, сегодня никак.
Павел Иванович беззлобно покачал головой.
- Ладно. Завтра сам справлюсь, - засмеялся он.
Совсем стемнело. Ветер стих.
Мы шли по еле различимой тропинке почти след в след, изредка перебрасываясь словами. Справа и слева темнели очертания дачных домиков.
Стояла удивительная тишина.