- Ты, просыпайся … проспишь ведь… ну, вставай… твоя станция… - явственный голос вывел Андрея из сна. 
 Поезд только что тронулся. «Вот черт, проспал!» - разозлился Андрей. Он вскочил, мотнул головой, стряхивая остатки сна, схватил дорожную сумку и с силой дернул ручку двери купе. Станция плыла за окном, Андрею уже некогда было ее разглядывать. Пробежал до тамбура. В открытой двери вагона стояла проводница, держа в вульгарно накрашенных губах сигарету. 
 - Ты чего такой? – удивленно спросила у Андрея, глядя на его всклокоченные волосы. Он, молча, чуть оттолкнул ее к стене и выпрыгнул. 
 - Придурок! – заорала проводница, открыв красный рот как пожарное ведро, – Это вынужденная остановка! До твоей станции еще долго ехать! 
 Но было поздно. Поезд набрал достаточный ход, а Андрей уже спланировал на перрон. От неудачного прыжка в ноге что-то хрустнуло, сразу возникла резкая боль и он, потеряв равновесие, врезался локтем в асфальт, к тому же сумка, описав дугу в воздухе, улетела под эстакаду. 
 - Твою мать! – вскрикнул Андрей, лежа на асфальте, притягивая к себе ступню. 
 - Идиот! – продолжала орать проводница из удаляющегося поезда. 
 Катаясь от боли, Андрей переживал - только бы не было перелома. Минут через десять острая боль все же начала стихать, и Андрей поднялся. Сильно прихрамывая, подошел к краю платформы. Сумка, жестоко разорванная колесами поезда, уже не представляла собой ничего ценного. С досадой посмотрев на это зрелище, Андрей почувствовал, как капает кровь из разбитого локтя. 
 Андрей осмотрелся по сторонам - абсолютно пустой полустанок, окруженный березовым лесом, старое деревянное здание вокзала с заколоченными окнами, асфальт с пробивающейся сквозь трещины травой только подтверждали, что людей здесь давно не было. 
 Доковыляв до края платформы, Андрей спустился по ступенькам и стал срывать подорожники. «Странно как-то, даже тропинок никаких нет», - продолжая оглядываться, Андрей приложил листья к содранной коже. 
 «И куда теперь идти? По рельсам много ли я пройду на своей больной ноге? Может какая-нибудь электричка остановится все-таки, хотя, вряд ли…», - пытаясь принять верное решение, Андрей поплелся к зданию вокзальчика, на котором торчала обломанная вывеска с названием, сохранившим только три последние буквы «...ово». 

 «Может, вода там есть? Хоть руку обмыть… да… но, похоже, кроме пыли и сломанных скамеек, нет там ничего…», - заглядывая в щели заколоченного здания и подергав прибитые доски, продолжал размышлять Андрей. Обернувшись, увидел пролетающую мимо полустанка электричку… совершенно беззвучную… как в кино, где киномеханик забыл включить звук… 
 «Странное место…» - от увиденного немного пересохло во рту. 
 «Ш-ш-шик!.. Ш-ш-шик!..» - раздалось где-то слева. 
 Андрей сразу повернул голову. В конце перрона какая-то старушка в синем платочке, в таком же сером, как этот асфальт, плаще, нешироко размахивая метлой, подметала всеми забытый перрон. Андрей, прихрамывая, поспешил к ней. 
 - Бабуль! Что это за станция? – с ходу спросил он. 
 - Там же написано... - тихо произнесла бабуля. Андрей вздрогнул. Именно её голос разбудил тогда в купе, когда он как ненормальный вылетел на платформу. 
 «Ш-ш-шик!.. Ш-ш-шик!..» - продолжала мести старушка, не смотря на Андрея. 
 - Бабусь, а как выбраться отсюда? – Андрей пошел рядом с ней, еле перемежаясь с больной ноги на здоровую. 
 - Никак… - ответила она, и первый раз повернулась к Андрею, – Никак уже, Андрюша… 
 «Ш-ш-шик!.. Ш-ш-шик!..» - продолжала издавать ее метла, а промелькнувший по второму пути товарный прошел по рельсам все также абсолютно тихо и без привычного стука колес. 
 - Откуда ты меня знаешь?! – оторопел Андрей и остановился. А старуха, молча, дошла до другого края перрона и пошла назад, также не спеша и по-прежнему сметая пыль в сторону рельсов. 
 - Наденька любила тебя… а ты с ней так поступил… - произнесла она обиженно и чуть сердито посмотрела на Андрея, когда поравнялась с ним. Потом взгляд ее потускнел и, с равнодушным, ничего не выражающим лицом, старушка продолжила свою никому не нужную работу. 
 «Ш-ш-шик!.. Ш-ш-шик!..» - удалялось от Андрея. Он не стал провожать ее взглядом, быстро повернулся и стал спускаться на пути. Оставаться с этой непонятной старухой ему здесь уже не хотелось. 
 Он вспомнил ту Надьку из третьего подъезда, глупышку с короткой стрижкой и серыми глазами. Это было лет пятнадцать назад, она бегала тогда за ним, как хвостик. Андрей, уйдя в армию, написал ей оттуда всего одно письмо со словами «не нужна ты мне». Потом уже пришел ответ от Ленки, ее подруги: родила, мол, Надя мертвого мальчишку, а сама рассудком помутилась. Но ведь давно уже это было, что сейчас-то вспоминать… 
 …Машинист пытался как можно быстрее остановить поезд, без конца дергал сигнал, но Андрей не слышал его… В том месте всегда стоит тишина… и никого не слышно… 
 Кроме самого себя…