Деревня Медное. Никто из жителей уже и не помнил, почему ее так назвали. Хотя какая разница, какое у нее название, если по большему счету они названиями и отличаются. И поля засеянные кукурузой, да пшеницей были такими же, как и везде. Да наверно и жители подобных деревень ничем не отличались от других. Колесовы Вера и ее муж Семён, были в какой-то мере обычными деревенскими жителями. Двое детей, крепкое хозяйство, работа в совхозе. Но почему не совсем? Ну, потому что наверно Семён мало пил, много работал, из-за чего в деревне снискал презрительное прозвище «кулака». Его новенькая белая «Волга» была как бельмо в глазу у всех. А ему было наплевать на всех. Для него было главным - дети. Дети, учившиеся в городе, давно выросли и приезжали к родителям только на каникулы. Когда наступал сентябрь, Семён и Вера оставались одни, распродавали свой урожай, да переживали,  как бы дети там в городе не голодали и ни в чем не нуждались. 
Хотя мне кажется все это к рассказу и не имеет отношения, но как говорится если люди хорошие, то почему бы про них не рассказать. 
В этот вечер Семён и Вера, покончив со своим «кулацким» хозяйством и отужинав, сидели в комнате. Глава семьи смотрел телевизор, а жена Вера, достала кипу журналов, привезенных дочерью из города. По словам дочки - «гламурные». Что это означает, Вера так толком и не поняла, но они ей очень нравились. Особенно те, где можно потереть ладошкой страницу и узнать запах рекламируемых там духов. 
Разглядывая журнал за журналом, натолкнулась на статью, которую под заголовком украшал красивый небритый брюнет в шикарном костюме-тройке. «Нашего алкаша-завхоза, который вечно пьет и по неделям не бреется, так наверно одеть, все равно не будет выглядеть как этот красавчик» - подумала она. 
«Всё что бы вы хотели знать о мужчинах» - прочла заголовок. 
«Да что я могу не знать про своего Сёму? Двадцать лет живем, каждую родинку на его теле помню…» - и, бросив взгляд на мужа, стала читать…. 
- Семён! Представляешь, что тут пишут? Оказывается, мужчины думают о сексе девяносто процентов всего времени. Ты случайно не думаешь все время? 
Семён оторвал взгляд от телевизора, посмотрел на жену и уклончиво произнес: 
- Ну в процентах я не считал, но думаю… иногда… 
Вера покачала головой и опять погрузилась в чтении статьи. Через минуту сказала: 
- Мне кажется, это городские о нём всё время думают. Заняться им нечем, вот и думают об этом постоянно. А мы в деревне от зари до зари работаем, не до этого. 
- Ну почему? Как-то и во время работы можно об этом подумать, - ответил Семён. 
Вера подозрительно взглянула на мужа и перелистнула страницу журнала. 
- Семён! Отвлекись на секунду. Вот опять пишут тут – «… часто во время секса у мужчин могут присутствовать сексуальные фантазии, причем фантазии могут быть самые разнообразные: это может быть и актриса, и секретарша, или стюардесса…». Скажи мне - у тебя тоже есть сексуальные фантазии? 
Вера заметила как, у глядевшего на неё мужа взгляд, будто расфокусировался на несколько секунд. В этот момент, он словно не видя ее лица, смотрел сквозь неё. 
- Сёма… так кто твоя сексуальная фантазия? Актриса какая-нибудь? – игривым тоном продолжала интересоваться жена. 
- Нин.. - задумчиво произнес Семён и тут же осекся. Сразу понял, что ляпнул что-то лишнее. Глаза приняли осмысленное выражение, и он густо покраснел. 
- Что ты сейчас сказал?! - подскочила Вера.- Какая Нина?! Соболева Нинка? 
- Нет, не Соболева, – Семён полностью растерялся, краснея все больше и больше. 
- Я тебя два десятка лет знаю - ты не умеешь врать. У нас в деревне Нинок кроме Соболевой нет больше. А ну-ка смотри мне в глаза! – Вера подошла и подняла голову Семёна за подбородок. 
Семён уже не знал куда деваться, то косил глаза в сторону, то бурчал что пошутил, то, что представлял только один раз. 
- Какой же ты гад, Сеня! – на глазах Веры появились слезы. – Я значит, под ним выгибаюсь всяко разно, а он фантазирует - под ним Нинка! 
- Верочка, ты не так всё поняла, не знаю, как объяснить тебе, но это совсем не то, что ты представляешь. У меня с ней ничего никогда не было, – изворачивался Семён, не зная как вылезти из щекотливой ситуации. 
- Да что тут понимать! – выкрикнула Вера, хотела шлепнуть его журналом по лицу, но передумала и, бросив его на стол, пошла в комнату дочери. 
Семён подскочил, попытался ее удержать, но она вырвала руку и крикнула: 
- Даже и не прикасайся ко мне! Я с тобой больше никогда в одну постель не лягу! 
Семёну в эту ночь пришлось спать одному. Да и не спалось совсем, несколько раз пытался подойти к кровати, но Вера всякий раз прогоняла его: 
- Пошел вон! Иди к своей Нинке, фантазировать тогда не надо будет! 
- Не изменял я тебе с Нинкой, клянусь тебе! - жалобно оправдывался несчастный муж, но Вера оставалась непреклонной. 
- В голове своей изменял! Фантазёр! 
Семён ложился на свою кровать, тяжело вздыхал, мысленно корил себя за глупость. Почему он представлял Нину Соболеву он и сам не мог объяснить. Может, это случилось тогда, когда в одну из осенних ночей несколько лет назад Нина прибежала, постучалась в окно и умоляющим голосом попросила срочно отвезти ее с дочкой в районную больницу. Муж её в этот день был пьян, а у маленькой дочки разболелся живот. И помочь кроме Семёна было некому. В больнице долго ожидали, пока не закончится операция по удалению аппендицита. В коридоре было прохладно. Нина была в одном платье и залезла к нему под куртку погреться. Семён, обнимая Нину и вздыхая запах ее волос, ощущал с силой прильнувшее к нему тело чужой женщины и чувствовал в эти минуты себя очень неловко… 

Утром, выгнав коров со двора и закрыв ворота, Вера с Семёном молча, пошли каждый в свою сторону. Вера села в автобус, везущий доярок на ферму, вслед за ней заскочила Нина и попыталась сесть рядом с ней. Вера демонстративно встала и пересела на другое сиденье. 
- Что случилась? – удивилась Нина непонятному поступку Веры, а ведь еще вчера они весело как обычно вместе обсуждали деревенские сплетни. 
Вера промолчала и, отвернувшись, стала смотреть в окно. Автобус тронулся. За окном начиналось бабье лето. «Дни будут теплыми, только не в душе у меня, уж лучше бы он самом деле бы изменил с ней, чем там у себя в фантазиях», - грустно думала она, не замечая, что Нина недоуменным и расстроенным взглядом смотрела на Веру всю дорогу. 
Когда они подходили к ферме, Нина обогнала Веру и встала перед ней. 
- Скажи – что случилось?! – требовательным тоном спросила Веру. 
Вера молчала и внимательно рассматривала Нину: 
«И что он в ней нашел? То, что моложе меня? Может быть… Когда-то смазливенькая была, а сейчас? Фигура? Да у меня не хуже. И глаз вроде чуть косит, хотя раньше не замечала. Ходит вечно в этом своём коротком платье красном… дразнит мужиков, как быков красной тряпкой…» 
- Я чем-то тебя обидела? Ты мне можешь сказать - что произошло? – уже не так требовательно повторила Нина, несколько смущенная ее взглядом. 
- Ничего, – Вера недовольно отодвинула ее рукой и пошла в здание фермы. 
После работы уже дома Семён опять попытался просить прощения. Вера отказалась от ужина, прошла в комнату дочери. 
В эту ночь ей опять не спалось, перед глазами маячила Нина, жалобные глаза мужа. Вспомнила и Кольку мужа Нины. Вера училась с ним в одном классе, но сидели за разными партами. 
…Колька слыл местным хулиганом, вечно дрался и воровал в чужих огородах, жаловаться на него родителям побаивались из-за его пакостного характера. После того как местная старушка по имени баба Ганя, нажаловалась его папаше, нещадно выпоротый Колька залез к ней в дом и напихал в её кровать ужей да гадюк. Старушке стало плохо, её чуть не хватил инфаркт, но больше не жаловалась. Только проходя мимо него, злобно шипела ему в след проклятья: «Чтобы ты всю жизнь шлялся по темным коридорам тюрьмы!». 
В тюрьму Колька не попал, а попал в армию. Причем в элитные десантные войска. Отслужив, остепенился и женился на Нине. Нина, красивая девушка младше его на пять лет, очень гордилась тем, что вышла замуж за этого местного хулигана. Безобразничать Николай перестал, но 2 августа ежегодно устраивал праздник. В этот день он с таким же местным десантником Петькой Арсеньевым не выходил на работу, а брали гитару, надевали тельняшки, голубые береты и, прихватив пятилитровую банку с самогоном, начинали прохаживаться по деревне. 
Увещевать их в этот день было бесполезно, сразу бы под крик – «что пехота в морду хочешь?!», обязательно следовала драка. А так они в обнимку с Петькой, горланя песни, шатаясь по дороге и пиная зазевавшихся кур, подходили ко всем встречным, наливали в стакан и заставляли пить за их здоровье. За много лет все к этому привыкли, и День Воздушно-Десантных Войск к вечеру справляли всей деревней. 
Но это было сейчас, а тогда… 
Припомнила тот давнишний случай, когда она, будучи еще шестнадцатилетней девчонкой, совершенно одна, «голышом» купалась в местной речушке. Выбравшись из воды, подбежала к своей одежде, и уже наклоняясь над ней, увидела: как кто-то вышел из кустов и наступил ногой на платье. Вера подняла голову – это был Колька Соболев. Высокий, почти на две головы выше Веры, он стоял и смотрел на нее, в углу рта дымилась папироса. Щуря глаз от дыма и нагло ухмыляясь, осматривал Веру от пят до макушки. На нее напал парализующий страх, внизу живота неприятно сдавило, не было сил ни бежать, ни кричать. Показалось, что прошла целая вечность, до тех пор, пока Колька, не докурив папиросу, щелкнув пальцем, откинул бычок в сторону и, осклабившись, выжал: «Гы-ы!». Затем повернулся и ушел. Домой прибежала, всю трясло, долго не могла успокоиться. На следующий день в школу боялась идти. На уроках ни разу не повернулась в его сторону, но он делал вид, что ничего не произошло, и не обращал на Веру никакого внимания… 
- Верочка, - прервал ее воспоминания, приползший в темноте к её кровати на четвереньках муж. – Прости меня. 
- Отстань! – сердито рявкнула Вера. 
Семён попытался оказать силовое давление, то есть обнять ее покрепче, но Вера, отпихнув его в сторону, вскочила с кровати и в сердцах крикнула: 
- Я с тобой двадцать лет прожила, а ты все о Нинке мечтал! Постоянно мечтал – не девяносто процентов времени, а все сто! 
- Верочка, что ты такое говоришь! Да я тебя одну люблю! 
Вера быстро оделась и, хлопнув дверью, выскочила на улицу. Вся деревня уже спала, ни у кого уже не горел свет. Не спали только мотыльки, танцующие возле фонарей освещавших дорогу. Куда идти не знала, чувствовала, что надо как-то остыть, но ноги почему-то принесли ее к дому Соболевых. 
Хотела найти камень, и высадить стекло, да где тут в темноте его увидишь. Решила вернуться к дороге, чтобы там поискать подходящий булыжник, но тут заметила во дворе висящее для просушки белье. Среди белеющих в темноте простыней и наволочек, увидела силуэт Нинкиного красного платья. 
«Порву в клочья, чтоб не дразнила больше мужиков», - решила она. 
Старясь, чтобы не скрипнула дверца, Вера плавно потянула засов и медленно осторожно открыла ее. Бесшумно подошла к бельевой веревке… 

… Семён никак не мог заснуть, мысленно перебирал все варианты подхода к жене. Скрипнула входная дверь. 
- Успокоилась? – спросил Семён, заслышав звук проходящих мимо него шагов жены. 
- У нас лампа керосиновая целая еще? – ответила Вера из другой комнаты. 
- Целая, где-то в гараже лежит, а зачем тебе? 
- Зажги и принеси, свет в комнате только не включай. 
Семён непонимающе пожал плечами, встал с кровати и пошел искать светильник. 

… открыв дверь, Семён остолбенел и чуть не выронил горящую керосиновую лампу на пол. Перед ним стояла Вера, одетая в Нинкино красное платье. Семен поднял светильник повыше, и Вера повернулась к зеркалу, внимательно осмотрела себя. На столе лежала Колькина тельняшка. Повернувшись к Семену лицом, она заулыбалась и спросила: 
- Ну как? 
У Семёна пересохло во рту, и он не знал что сказать. 
- Я сама знаю что хорошо, можешь не отвечать. Поставь лампу на стол и одевай тельняшку. 
- Зачем? – кое-как произнес вконец обескураженный муж. 
- Колькой будешь! 
- Зачем я буду Колькой?! 
- Как зачем? Тебе значит можно в фантазию Нинку, а мне что никого нельзя? Вот Колькой и побудешь!  
Семён не стал спорить, в секунду сменил майку на тельняшку и подошел к жене. 
- Она очень идет тебе, - сказала Вера, обвила Семёна руками и, закрыв глаза, потянулась за поцелуем…. 

…Семён лежал с открытым ртом и все никак не мог отдышаться. Вера, закинув на него ногу, смотрела на фитилек лампы и улыбалась. 
- Интересно у Кольки с Нинкой это происходит прямо так, как у нас сейчас было? – спросил Семён. 
- В каком смысле? 
- Ну…. они то же самое творят, что мы сейчас тут творили? 
- Не знаю… а тебе что не понравилось? 
- Понравилось! Очень! А как же с вещами, ведь спохватятся? 
- Ничего страшного, потом подброшу. 
- Может еще разок? – предложил Семён. 
- Что Нинка шибко понравилась? – съязвила Вера. 
Семён засмущался, но пробурчал: 
- А сама-то… 
И расхохотались оба так, что проснулся и загавкал их дворовый пес.... 

…пассажирский «Газик», привычным маршрутом несся на ферму. Лиственный лес вдоль дороги уже радовал глаз первыми разноцветными листьями на деревьях, Вера смотрела в окно, думая про себя и улыбаясь. Нина всю дорогу оглядывалась в ее сторону и все-таки не выдержала. Поднялась с соседнего сиденья, перебирая руками поручни в болтающемся туда-сюда автобусе, подойдя к Вере, жалобно по-детски пролепетала: 
- Вера, я уже вся измучилась. Скажи – за что ты на меня обиделась? 
Вера улыбнулась ей и чуть подвинулась на сиденье. 
- Садись рядом, не обращай внимания. Настроение у меня просто плохое было. Как дела у тебя? 
Нина обрадовалась, что ее, наконец, простили непонятно за что, плюхнулась рядом с ней и защебетала: 
- Представляешь: ночью у меня мое платье любимое утянули и вдобавок Колькин тельник прихватили. Колян злой был как черт, все утро на меня орал, как будто я виновата. Я думаю - может цыгане ночью проходили? 
- Цыгане? Да что им в нашей глуши делать? 
- А кто еще? Наши же не оденут! Сразу узнаю. Всё-таки цыгане! 
- Нин, ты какая-то простая совсем. Фантазии у тебя даже никакой нет. Цыгане да цыгане… 
- Какой еще фантазии? 
- Какой? – Вера хотела сказать, но передумала…

Пассажирский «Газик» зарулил во двор фермы, коровы услышав знакомый звук автомобиля, радостно замычали. Женщины поднялись и стали выходить из двери в мир серой и монотонной деревенской жизни, раскрашенный фантазиями поэтов, писателей, да и самих местных жителей…