Четверг, 28.03.2024, 19:10
Приветствую Вас Гость | RSS
АВТОРЫ
Алина Нечай [1918]
Алина Нечай
Форма входа

Поиск

 

 

Мини-чат
 
500
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Top.Mail.Ru Яндекс.Метрика © 2012-2023 Литературный сайт Игоря Нерлина. Все права на произведения принадлежат их авторам.

 

 

Литературное издательство Нерлина

Литературное издательство

Главная » Произведения » Алина Нечай » Алина Нечай [ Добавить произведение ]

ДОРОГА В АД, часть 2, глава 16-1

 

 

Глава 16

Шизофрения

 

Пятница тринадцатое. Пришло время позвонить в больницу, что б узнать результат анализа на СПИД.

Мама подошла в зале к телефону:

-Может мы сегодня еще подождем и не будем звонить? – Испугалась она. – Ведь тринадцатое.

-Да ладно тебе, звони, - не поверила я в это все.

А папа был того же мнения.

Но таки звонить не стоило.

Врач по телефону маме сказала:

-Анализов пока нет. Но Кристина должна в понедельник лечь. Будет комиссия, и ей надо находиться в больнице.

Когда мама положила трубку и это мне пересказала, я начала верить в число 13, как в несчастливое число.

-Не поеду! – Отрезала я.

Мама расстроилась:

-Ну а что мне врачу сказать?

-Хорошенькое это дело, - папа был на моей стороне, - снова смотреть на все те ужасы, которые с ее слабой психикой ей придется опять видеть.

Я чуть не заплакала, хотя слезы – это признак болезни. Я как представила себе…кто-то кричит, потому, что ей плохо; кто-то пристает, потому, что мало, что соображает; кто-то ходит по коридору туда – обратно с отрешенным видом, и все на моих глазах сходят с ума!

Но хочешь – не хочешь…и маму обижать я не хотела. В общем, я подумаю об этом потом. Нет, не завтра, а через три дня, когда буду собирать сумку с постельным бельем, халатом, зубной пастой и т. п.

Спасибо, что эти три дня о больнице даже не заикались. Я понимала, что если откажусь – меня никто заставлять не будет. Да, хорошо сказать. А на самом деле, мне бы пришлось долгое время после этого быть в Непале у мамы. Она бы думала, что старается этого не показывать, но мне бы было неприятно и просто неудобно жить под ее взглядом. Я опять бы думала, что сделала что-то не так. Что очень провинилась. А я ведь выздоравливаю? Такого допускать было нельзя.

В воскресенье вечером папа заметил, как я несу с кухни в свою  больничную пластмассовую чашку к себе в комнату.

-А что ты делаешь?

-Слаживаюсь.

-Так ты все-таки решила ехать? А сможешь?

Я немного помолчала, справляясь со своими чувствами:

-Я сейчас не хочу об этом думать.

-Правильно.

По его голосу я услышала, что у него камень с души свалился.

-Как ты сейчас себя чувствуешь, ты бы смогла перестать пить респолепт?

-Нет, мне страшно, что я опять сойду с ума.

У мамы сразу появился довольный вид…конечно она не хотела ложить свою дочь в сумасшедший дом, но она очень боялась, что если не послушаться врача, опять станет хуже.

Первые дни, когда я попала в больницу, мама сама с ума сходила. Она жалела меня, и вообще не верила, что мне так можно помочь. Когда же через две недели я улыбнулась и обняла ее, она изменила свое отношение к психиатрии и врачам. Теперь она не думает, надо это, не надо…просто как слепой котенок делает то, что говорит врач. Она пока еще не привыкла к спокойной жизни, и очень боится, что у меня снова поедет крыша.

Мы сели в машину и поехали в город. Конечно же настроения у меня не было.

-Я не понимаю, зачем мне ложиться? Я же чувствую себя здоровой.

-Ты же еще вчера мне говорила, что без таблеток пока не можешь…

Это было вчера.

 -Папа, это было вчера. А сегодня я чувствую, что уже смогла бы спокойно и не пить респолепт. Я с каждым днем чувствую себя по-другому.

Папа не стал со мной спорить, хотя по его вздоху я поняла, что он этого хочет. Он перевел тему:

-Мы будем становиться на группу, или нет?

Мама говорит:

-Со мной и с папой в любой момент может что-нибудь случиться. Может такое быть, что нам и таблетки тебе не за что будет купить. Вон, у папы на работе ничего не получается…на группе ты будешь получать хоть какие-то деньги, и я буду более – менее спокойна за тебя.

Я не хотела лежать в больнице лишние дни, поэтому с мамой не согласилась. Папа тоже:

-Ты не права, что ей дадут те сто гривен? Даже на упаковку респолепта не хватит.

Да и статус инвалида мне не нравился:

-Мне кажется, мама, что если у папы не будет возможности нас кормить, одевать и лечить, то эти сто гривен все равно останется только засунуть себе в задницу!

Я теперь мало когда выражалась, но сейчас надо было для пущей убедительности.

-Вот именно, - согласился папа, - конечно, врач удивится: все бешеные бабки готовы заплатить, что б их определили на группу, а тут она берется все сама сделать и бесплатно. Но она не понимает, что нам не пенсия нужна, - папа сделал ударение на слове не понимает, - нам необходим в жизни второй шанс! И похоже, ее лечение этот шанс нам дает.

Я не понимала отца. Какой, к черту, второй шанс, когда я даже не знаю и не понимаю, что со мной происходит? Я не знаю, как жить, о чем думать…это, что, похоже на второй шанс?

Я не понимала еще, кем была и как изменилась, и еще измениться должна. Я никогда не смотрела на себя со стороны, в отличие от папы. Может мне бы и хотелось жить по-людски, только пока я еще оставалась в своем мире, где не было никому места, кроме меня самой.

-Я не знаю, делайте, как хотите.

Вот так всегда: мама недовольна, и папа злится.

Но в этот момент я на мамино недовольство не захотела обратить внимание, я улыбалась, думая, что скоротила себе срок пребывания в неволе.

Это я сейчас улыбалась, а чуть позже даже папа будет говорить: "Я же знал, что ей не надо было ложиться!”. А мамин недовольный вид исчезнет надолго. Или это я перестану видеть в ней этот недовольный вид. И почему я раньше так думала? Ведь это просто мама, и все…

В кабинете мы поздоровались с моим врачом. Она улыбалась.

-Ну, что, приехали? Так будем ее на группу ставить или нет?

-Конечно, спасибо вам, но пока не надо, - папа у нас вообще очень вежливый человек.

Я еще надеялась, что тут не останусь, но врач сказала:

-Все равно ей надо остаться, что б пройти психолога…это займет всего три дня, не больше.

-Хорошо, если это обязательно…

-Желательно.

Я с такой постановкой вопроса не соглашалась. Если это всего лишь желательно, то значит не обязательно? Но слова не сказала.

-…сегодня уже психолог не поработает с тобой, а завтра и послезавтра ты пройдешь психолога и можешь ехать домой.

Я подсчитала, что в среду после обеда уже буду дома. Если, конечно, не в четверг. Мало ли что может помешать. И я просто чувствовала, что таки помешает. Для меня лишний день здесь  был, как год.

Врач отправила меня в туже палату, из которой я выписывалась недавно:

-Ну тогда иди в свою родную палату.

Родители еще оставались в кабинете.

Я забросила пакет на свободную кровать возле стенки и пошла в туалет. Здесь курили девушки…и ругались. Я поняла, что кто-то кого-то ударил, и теперь кто-то угрожал:

-Теперь, ты, сука, должна мне! Пусть твоя мать купит мне сигарет.

-Ты еще не знаешь, кто моя мама.

-Ой-ой-ой, напугала! Что б мне были сигареты вечером! - И девушка покинула помещение туалета. 

Я опять вспомнила фильм "Клетка”, где все больные в психушке ругались и дрались до смертоубийства. Ох, я же испугалась! На мое сознание словно легла какая-то тень, и все слова я услышала откуда-то сверху. Для меня перестали существовать диалоги между людьми, мне показалось, что все голоса разговаривают о том, что должно попасть в мои уши. Все разговоры были только для меня.

Я пришла в палату и увидела, что на кровати под окном сидит та девушка, которую в туалете обидели, и которая потребовала за это сигарет. Она мне сначала показалась очень злой и опасной.

Но ко мне она обратилась нормально:

-Как тебя зовут?

-Кристина.

-Я Анжела.

Мой страх прошел, и я расслабилась. Никакой она и не зверь. У нее был просто вид обиженного человека.

-Что там у вас случилось?

-Да она меня в живот ударила!

Я подумала, хоть бы меня миновала такая участь. Ведь я совсем не понимаю шуток и очень мнительная.

-Что у тебя за болезнь? – Спросила Анжела.

-Я пока даже не знаю. Что-то похожее на шизофрению. У меня это с детства..

-Да-да, у меня тоже. Это у нас болезнь души, заболевание на генном уровне. Врачи и сами еще не знают как это лечить.

Это было хорошо, значит душа у нас есть. Я вообще, глядя на нервную Анжелу, почувствовала себя здоровым, нормальным человеком, потому, что была намного спокойней.

-Ты какой раз лежишь?

-Первый, - сказала я.

-А я четвертый.

Чем больше я здесь узнавала, тем меньше мне хотелось знать. Я наверно даже побледнела. Четвертый раз…такая перспектива меня не прельщала:

-А за какой промежуток времени?

-За два года – это четвертый раз. Я сама пришла в больницу, меня не на "скорой” привезли.

Когда ей стало плохо, Анжела была за границей на заработках. Что б как-то долететь домой, она наглоталась фенозепама, а потом руки в ноги и прибежала в больницу. Ночью.

-А меня тоже не на "скорой”, - родители. А какие таблетки ты пьешь? Не респолепт?

-я раньше когда-то пила респолепт. Теперь мне делают раз в два месяца специальный укол, что б крыша не ехала.

Я не могла ни понять ни смириться с этим. С тем, что как не лечи, все равно не помогает и ты оказываешься здесь:

-И ты все равно попала сюда…

-Я, правда, первый раз, когда меня выписали, смывала таблетки в унитаз, может поэтому и опять заболела.

Она меня успокоила этим.

Видно было, что разговор ей дается с трудом. Ее что-то тревожит. Оно и понятно, не на курорте же она.

-У меня есть дочка, - лицо Анжелы засветилось.

-А сколько тебе лет?

-26.

-Не скажешь. Намного моложе выглядишь.

-Я первый раз год пролежала дома в кровати с депрессией. Меня не мог в чувства привести даже собственный ребенок. Мне было все абсолютно все равно. Даже дочка меня не интересовала.

Я это приняла как факт. Потому, что не смогла понять, как человеку могло быть целый год так плохо, и никто ничего не делал. Что Анжела чувствовала тогда? Как именно ей было плохо? Я только знала, что когда становится плохо из-за больной психики, это в отличие от общепринятого мнения болеет не голова, а становится плохо физически. Только так, что не объяснить никому. Поэтому и сидишь утупившись в одну точку, не зная, что с тобой. Если бы  болезнь давала отупение. Нет, она так издевается над тобой!.. Как только бог мог додуматься до такого…

 

Я думала смогу удрать,

Когда в психушку я попала.

Но нет, едрена мать,

Надолго пациенткой стала.

 

Здесь есть подруги и враги,

Но нет веселья здесь.

Здесь есть больные и врачи,

Здесь дьявола и бога смесь.

 

Еще не видела кино –

В котором побывала.

Никто не снял того еще,

Чего я повидала.

 

Мы словно мертвые лежим,

Что бы душою не страдать.

Что б не страдать мы просто спим,

Что бы потом проснуться, встать,

 

И ужас прошлого забыть,

Забыть навек, не вспоминать,

Иначе дальше нам не жить,

Мы если будем вспоминать,

 

О том, что есть внутри душа,

Ох, как она болит…болит…

Когда весь свет против тебя,

Душа твоя словно горит…

 

Сегодня к психологу меня не позвали и делать было нечего. Наступило время тихого часа. Я из дома взяла книжку Кнута Гамсуна, и теперь, поджав под себя ноги, сидела на кровати и пыталась читать. Я его читала только потому, что ему даже за одну книгу вручили Нобелевскую премию. Ее я прочла раньше. Но эта же была совсем скучной. Нянечка заглянула в палату, увидела, что я что-то читаю, и спросила:

-Интересно?

-Нет!

Я засмеялась.

Но делать что-то надо было? Я на одном месте долго сидеть не могла. И Анжела тоже. Она позвала меня:

 -Пойдем, походим по коридору.

Я пошла за ней, не зная, как можно ходить под наблюдением медсестры. Но пошла с улыбкой.

От туалета до поста медсестры и до нянечек, следящих за порядком, был такой коридор – аппендицит, который им был невиден. Вот мы и коротали там время.

В пять часов тихий час закончился, и пришло время ужина. А потом и вечерних таблеток. Я с места не сдвинулась, а осталась в своей кровати – у меня был только респолепт утром. Но вдруг я услышала, как крикнули мою фамилию. Я удивилась и подошла на пост:

-У меня же нет таблеток…

Медсестра подняла в ладошке маленькую желтую таблетку:

-Пей, это элениум.

Я с неохотой выпила, потому, что ох как не хотела почувствовать, что таблетка как-то действует. Не хотела становиться сонной…через какое-то время я почувствовала, что мне стало хорошо. Что за чудо-таблетка? Ушел непокой, и я вроде нашла в мире свое место. Я просто села в кровати и спокойно начала читать книгу. Никуда не рвалась и все было хорошо. Я поняла, как мне было на самом деле плохо до того, как мне дали элениум.

Потом я полежала без дела, стараясь запомнить это чувство: как надо жить и как надо думать. Потому, что мне что-то подсказывала, что это не навсегда. Что мне больше не дадут такую хорошую таблетку. Я ведь такая невезучая!

По своему, по наркомански, я решила, что завтра на обходе попрошу у врача, что б она мне назначила две такие таблетки…

Но я прикусила язык:

-Мне вчера вечером дали элениум…- начала я и не закончила.

-Кто тебе дал? – Серьезно спросила врач. – Тебе нельзя транквилизаторы!

Элениум мне нельзя было давать, потому, что я бывшая наркоманка и быстро к лекарству привыкну. Причем не только психологически. У меня разовьется физическая зависимость.

У меня совсем испортилось настроение, а потом я пошла к психологу. Идти надо было с нянечкой на третий этаж. И эта врач оказалась тоже женщиной.  В кабинете стояли несколько парт. Комната была похожа на школьный класс. Пока мы с нянечкой за первой партой ждали психолога, я увидела, что за моей спиной сидят молодые парни из мужского отделения. Когда нам раздали тесты, моя нянечка ушла в отделение, оставив меня одну. Мне нужно было ответить на 500 вопросов: да – нет. Не трудно, но долго.

Пока я тихо заполняла тест, психолог вышла, а парни разошлись. И я услышала их разговор:

-Здесь вопрос: "Не кажется ли вам иногда, что ваша душа отделилась от тела”? Вот вчера у меня такое и было. Сижу я, смотрю в одну точку… медсестра как увидела меня, заставила: "Встань, - говорит, - и ходи! Быстро”! А то б так душа моя и не вернулась.

Честное слово, мне не так жаль себя, как этих пацанов. Ведь мужики – опора в семье…

Я закончила и отдала тест врачу. Она вместо этого предложила сделать мне следующее: в альбоме были рисунки разных и похожих предметов. Мне надо было исключить лишний. Потом врач попросила:

-Здесь, внизу листка нарисуй мужчину, женщину и рядом себя.

Я задумалась. Чем мой мужчина будет отличаться от женщины? Голыми их что ли нарисовать? Нет, я могла конечно, если б мне дали время, нарисовать настоящие портреты…

Тут до меня дошло: они будут отличаться одеждой и прической. Его я нарисовала в брюках и рубашке, и с короткой стрижкой. А ее в юбке и с кучерявой головой. Я же не была похожа не на мужчину, не на женщину. Брюки – потому, что я была в спортивных брюках, и свитер – бобка, плюс короткие волосы.

Разговор с психологом оставили на завтра. Пришло время обеда и за мной пришла нянечка, что б отвести меня в мое отделение. Как-то я пережила еще один день. У психолога мне сидеть не хотелось, но и без этого было скучно…

В среду меня опять позвали к психологу.

Я села за свое место, нянечка, доверяя мне, ушла. Врач села за парту рядом со мной:

-Вот, тебе чистый лист. Сейчас я буду говорить словосочетание, например "веселый праздник”, а ты рисуй то, с чем у тебя это ассоциируется.

Этих "веселых праздников” и "вкусных обедов” было штук двадцать. У меня фантазия плохо работает, поэтому я выполнила задание хоть и быстро, но упорно соображая. Просто я знала, что если я этого не сделаю, меня могут и не выписать. А то б сказала "не могу”, и все.

Когда я нарисовала последний рисунок, врач сказала:

-А теперь ты должна, смотря на свои рисунки, вспомнить, что  за словосочетание за ними скрывается.

На первый взгляд, задание трудное, но я вспомнила все.

-Хорошо. А теперь идем за мной.

Мы зашли в помещение рядом с этим, где стоял только один личный стол врача. Мы сели по две стороны:

-Теперь я назову подряд десять слов, а ты должна будешь их повторить.

Она три раза записывала в каком порядке я повторяла слова. С третьего раза я сделала это правильно.

-У тебя великолепная память. Может ты расскажешь немного о своей жизни? Чем ты болела, например?

Я медленно добралась до СПИДа. Когда я говорила об этом, она похоже испытала шок, но быстро с собой справилась. Мне никогда не нравилось произносить вслух слово СПИД, а за последнее время приходилось повторять это несколько раз.

Не знаю только, что удивило психолога больше – моя болезнь, или то, что об этом с легкостью говорю. А что делать? у меня спросили – я отвечаю.

-Как ты думаешь, почему ты попала сюда?

Я думала это она мне скажет.

-Я не знаю…

-Не знаешь?

-У – у.

-А что тебе дает лечение?

-Мне нужен второй шанс.

-И ты думаешь, ты его получила?

-Да.

 

Категория: Алина Нечай | Добавил: АлинаНечай (23.11.2013) | Автор: Алина Нечай
Просмотров: 1570 | Комментарии: 6 | Теги: Алина Нечай, исповедь наркоманки, Дорога в ад | Рейтинг: 5.0/4
Всего комментариев: 6
3 mixcloud   [Материал]
Я в том смысле, что нельзя людей в таких больницах держать  sad

6 АлинаНечай   [Материал]
Просто в больницах должны быть другие условия. Да и врачей квалифицированных ооочень не хватает...

2 mixcloud   [Материал]
Да все мы шизофреники. Бедная девочка.   sad

5 АлинаНечай   [Материал]
Да, врачи сами говорят, что нет здоровых людей - есть недообследованные...

1 Бомж   [Материал]
Не знал, что в больницах подобного рода может быть так занимательно с тестами! Шучу конечно! Меня бы там сразу буйным признали   biggrin

4 АлинаНечай   [Материал]
Милый, а ты знаешь, что буйные считаются излечимыми... а вот тихие - неа))

Имя *:
Email *:
Код *:
                                                  Игорь Нерлин © 2024