Телефон зазвонил резко, противно и неожиданно, так как был отключен три месяца назад за неуплату. К тому же было рано, часов двенадцать, и я, причисляющий себя к творческо-креативному гламурному бомонду, то есть к безработным иждивенцам, ещё спал.

     - Масюкевич, Максим Александрович? – голос в трубке был тоже резкий, противный, но властный.

     Я ответил, что я это я.

     - Вас беспокоят из администрации президента России, моя фамилия Татаринов. – продолжил голос.

     - А президента России как фамилия? – спросил я.

     - Мы вам телефон не для шуток подключили, Максим Александрович. – в голосе послышались стальные нотки: - Дело в том, что ваш дом очень удобно расположен. У вас же Первомайская, тридцать семь?

     Я кивнул.

     - Первый этаж?

     Я снова кивнул.

     - Всё правильно. Ваш дом единственный, стоящий в глубине. Можно отследить подъезды, плюс спортплощадка, детская площадка, он это любит, в общем, по нашему мнению и мнению охраны, идеальный вариант. Запоминайте – через неделю к вам неожиданно для вас, для нас и для всей страны в гости заедет президент. – Татаринов немного помолчал и продолжил: - Будет проезжать мимо и заедет. Вы понимаете, какая это честь и, в тоже время, ответственность?

     Я понимал. У меня вчера в гостях Марат был, одноклассник, вот это была ответственность, не знаю, правда, насчёт чести. Сто двадцать килограмм живого веса, постоянно норовящие упасть то на стол с напитками, то на аквариум с рыбками.

     - А как я его узнаю, президента вашего? – наконец спросил я.

     - Во-первых, не только нашего, но и вашего тоже, - ответил Татаринов: - А, во-вторых, вы что, не знаете в лицо президента страны? Телевизор у вас есть?

     Телевизор у меня был, но работал как тумбочка, что-то с ним случилось лет пять назад, а мастера вызвать нет ни времени, ни денег. Я так этому Татаринову и ответил, особенно упирая на отсутствие денег.

     - Хорошо. Через час к вам заедут наши сотрудники, ожидайте. А я приеду вечером, побеседуем.

     В трубке раздались короткие гудки, утренний сон сгинул почти безвозвратно, я сел в постели и задумался. Интересно, думал я, что чувствовал смотритель далёкой железнодорожной станции Астапово в тот ноябрьский день, когда к нему в дом зашёл Лев Николаевич Толстой, поздоровался, лёг на кровать и умер? Президент, ко мне, конечно, не умирать приедет, у него есть где это сделать, но какое-то сходство в этих визитах всё-таки просматривается… И вот с этой мыслью я окончательно проснулся и пошёл готовиться к незваным гостям.

     Через час у меня под окном припарковалась «Газель» с надписью «Почта России», из неё вышли несколько человек и, не обращая внимания на домофон, зашли в подъезд. Я не стал дожидаться звонка, открыл дверь и сразу получил замечание.

     - А вот дверь, Максим Александрович, сами больше не открывайте, - сказал стоящий первым усатый мужчина в очках и зашёл в квартиру: - С сегодняшнего дня у вас не личная и приватизированная жилплощадь, а, понимаешь, государственный объект. Теперь здравствуйте. Меня зовут Сергей Леопольдович, я ваш куратор на эти семь дней. И ещё насчёт двери. Вообще до визита президента к ней не подходите. Вы кого-то ждёте?

     - Вас ждал. – честно ответил я: - Не Толстого же…

     - Это приятно, нас, понимаешь, мало кто ждёт. – Сергей Леопольдович хмыкнул и продолжил: - Познакомьтесь.

     Из моей комнаты вышла миловидная женщина с холодным взглядом и улыбнулась. От её улыбки у меня в голове застучал ледоруб Троцкого, под окном проехал грузовик режиссёра Михоэлса, а о том, как она оказалась в комнате, где я недавно в одиночестве спал, я решил вообще не думать.

     - Татьяна Борисовна, - представилась женщина: - Сестра вашей жены.

     - Э… - сказал я, а заговорил опять Сергей Леопольдович:

     - Президент захочет попить чаю с плюшками, кто его будет угощать? Вы умеете печь плюшки? А стол, понимаешь, накрыть, тут же будет телевидение, первый канал, второй, журналисты… И что у вас с ванной, вдруг он захочет руки помыть…

     И Сергей Леопольдович пошёл в сторону ванной.

     - Я насчёт жены… - кинулся я вслед за куратором: - Я же вроде как…

     - Успокойтесь, Максим Александрович, - остановила меня новоявленная родственница: - Ваша жена появится через минуту и только на неделю, очень симпатичная девушка Лена. И давайте на «ты», нам работать вместе. Я, кстати, приехала из Балашихи в гости к сестре. Работаю в страховой компании, менеджер. А вот и Лена.

     В квартиру действительно зашла симпатичная высокая блондинка и я решил сразу пошутить по поводу отдачи супружеского долга. К счастью, пошутить мне не дали.

      - Майор ФСО Круглова – командным голосом отчеканила блондинка и ледоруб Троцкого снова застучал в моей голове, и где-то вдалеке заиграл радиоприёмник барда Галича, а шутить расхотелось навсегда: - Прикомандирована к вам в качестве супруги. Показывай, муж, кухню. Осваиваться будем…

     Остаток дня мы осваивались, а вечером, как и обещал, приехал Татаринов. С ним приехали рабочие, с порога приступившие к ремонту ванной, и почти новый телевизор. Татаринов осмотрел квартиру, поговорил наедине с моими родственницами, с Сергеем Леопольдовичем и, видимо, остался доволен. Потом он подарил мне портрет президента в красивой рамке и мы сели пить чай с плюшками. Плюшки были вкусны, чай сладок, но я не обратил на это никакого внимания. Я думал о телевизоре, о прекрасном плазменном телевизоре в серебристом корпусе со встроенным ДВД, с диагональю…. Да это не важно, важно было другое - оставят ли его мне после визита, ведь мой старый телевизор они уже вынесли на помойку? Или он на балансе ФСО и они возят его по всем квартирам, которые посещает президент? А может, это вообще личный телевизор президента? И интересно, что подарили тому смотрителю, в доме которого умер Толстой?..

     - О чём вы думаете, Максим Александрович? – вдруг спросил Татаринов: - Вам не нравятся плюшки? Или вы не хотите помочь нам, а, значит, и своей Родине?

     И вновь застучал в голове ледоруб Троцкого, и раскрылся отравленный зонтик болгарина Маркова. Я решил оставить вопрос о телевизоре на потом, откусил плюшку и ответил:

     - Плюшки нравятся. Помочь хочу. Просто я подумал, что есть более достойные люди… Вот надо мной, Паша и Маша, он банкир, она домохозяйка, двое детей… Я у них взаймы часто беру…

     - Второй этаж не подходит. Он там будет как мишень в тире. К тому же президент страны в гостях у банкира это не очень правильно, ему ж взаймы не нужно. А семья хорошая, мы знаем. Итак, президент приедет к вам ровно в десять утра и пробудет пятьдесят три минуты…

     - У нас здесь по утрам пробки… - вставил я.

     - В это утро пробок не будет. – твёрдо сказал Татаринов: - Да, совсем забыл – вам знакома гражданка Мережанская Виолетта Павловна, пятидесятого года рождения?

     - Да, знакома…

     - Шла к вам, мы попросили этого не делать. Проживёте неделю без гражданки Мережанской, к тому же пятидесятого года рождения?

     - Проживу, конечно. Телевизор буду смотреть…

     Мой слабый намёк остался без внимания и Татаринов, достав из портфеля какие-то бумаги, продолжил:

     - Вот запись вашей непринуждённой беседы с президентом. Главное – вам, как представителю творческой интеллигенции, нравится отношение президента к культуре, поэтому вы поддерживаете все его начинания в этой области. Вот список начинаний. Теперь жалобы. Их у вас одна – вы недовольны ростом тарифов ЖКХ, он отвечает, что только что подписал указ… Ну, словом, как всегда отвечает. Вот текст жалобы. Дальше наша-ваша жена наливает чай, угощает президента плюшками, которые сама испекла, президент пьёт, благодарит, встаёт, спрашивает, есть ли у вас какая-нибудь личная просьба к нему как к президенту страны. Тут важно – вы отвечаете, что есть. Потом излагаете эту вашу личную просьбу, вот, кстати, и её текст. Президент говорит, что он вас услышал, это такая специальная фраза для подчинённых, снова благодарит за плюшки и уезжает, а вы с чистой совестью приглашаете постаревшую ещё на неделю гражданку Мережанскую. Всё понятно?

     - Понятно. – ответил я и взял отпечатанные листки с начинаниями, жалобой, личной просьбой и непринуждённой беседой: - Это всё наизусть учить?

     - Вы, Максим Александрович, сами как думаете? – спросил Татаринов с интонацией, от которой застучал, застучал в голове ледоруб Троцкого, а перед глазами закачалась петля поэта Есенина.

     Спалось мне в эту ночь плохо. Во-первых, жутко храпели на своих раскладушках моя жена майор ФСО Круглова и её сестра из Балашихи, чьё звание я так и не узнал, а, во-вторых, два молчаливых мужика, дежурившие в прихожей, каждые полчаса заглядывали в комнату и обводили её тяжёлым взглядом. Проснувшись с ощущением лёгкой арестованности, я посмотрел на президента в красивой рамке, поздоровался с ним и вышел на кухню. Жена-майор уже приготовила завтрак, сестра жены мыла сковородку, два молчаливых мужика в прихожей сдавали дежурство двум другим молчаливым мужикам, а за окном… За окном творилось необыкновенное. Свежевыкрашенным фасадом сиял дом напротив. Вокруг детской площадки за ночь выросли голубые ели, а на самой площадке дети с радостью катались на аттракционах, вывезенных, судя по всему, из Диснейленда. На спортплощадке играли в футбол вежливые люди в костюмах-тройках и тёмных очках, переговариваясь между собой по рациям. Подтянутые, голубоглазые и светловолосые дворники мыли шампунем только уложенный асфальт, а молодые мамы с пустыми колясками походили одновременно и на представительниц женской сборной России по самбо, и на участниц конкурса красоты. Редкие прохожие в плащах и шляпах совершенно не были похожи на прохожих и выглядели, если честно, как сотрудники ФСБ. Но я не стал об этом никому говорить и сел завтракать.

     А через неделю, наконец, наступил день визита. В пять утра меня разбудила собачка спаниель, деловито обнюхивающая комнату, и её хозяин, делающий тоже самое. С кухни доносился аромат свежевыпеченных плюшек и, дождавшись, когда человек с собакой обнюхают каждый сантиметр из моих жилых метров, я встал, дружески кивнул портрету и пошёл бриться-умываться, повторяя про себя давно выученный текст беседы с президентом. Потом я пил кофе, получая последние инструкции и наставления, надевал новый спортивный костюм и помогал прибывшим заранее телевизионщикам расставлять их аппаратуру, которая, кстати, расцарапала мне весь линолеум. А ровно в девять часов пятьдесят восемь минут моя квартира замерла и во двор въехал кортеж президента.                               

     Президент оказался приятным, улыбчивым и вполне свойским, извинился, что заехал без предупреждения, с удовольствием ел плюшки, много шутил про президента США, рассказал анекдот про борьбу с коррупцией, чем ужасно рассмешил мою жену-майора и её сестру, спросил у меня совета по поводу реформирования госструктур и внимательно выслушал жалобу на рост тарифов ЖКХ. Ответив точно по сценарию, что он только что подписал об этом указ, президент съел пятую плюшку, встал и спросил, глядя в глаза мне и одновременно в объективы всех телекамер:

     - Ну а какая-нибудь личная просьба ко мне, как к…

     - Есть. – твёрдо ответил я, недослушав президента и ледоруб Троцкого взбесился в моей голове, и в лицо уже летела струя цианистого калия националиста Бандеры: - Есть. Вы мне телевизор не оставите?

     Проснулся я от непривычной тишины, но, к счастью, в своей кровати. Первое, что я увидел, был мой старый телевизор, стоящий на своём месте и выполняющий роль тумбочки. На нём лежало письмо-уведомление о повышении тарифов ЖКХ в два раза. Я вскочил и выбежал на кухню. Нет, никаких следов визита президента не было, даже крошек от плюшек, даже царапин на линолеуме от телевизионной аппаратуры, да и за окном… За окном всё было как всегда - на спортплощадке выгуливали своих собак соседи, гортанно переговаривались дворники-хлопкоробы, а на детской площадке, на качелях, поставленных ещё пленными немцами, сидела пара алкашей с бутылкой. «Как же так…» - подумал я, а вслух сказал:

     - Как же так? Что ж это за власть такая, которая обманывает свой народ даже во сне? Власть подлецов во главе с президентом, который богатеет на бедах своего нищего народа! Указ о ЖКХ он подписал… Нет, только переворот, только революция спасёт эту страну от гибели! И если надо стать зеркалом этой революции, то я…

     В комнате раздался непонятный звук, как будто что-то упало-разбилось и одновременно зазвонил дверной звонок. Я пошёл открывать, по дороге заглянув в комнату, и… Холодная липкая струйка медленно протекла по спине, а ужас заставил закрыть глаза. На полу, в осколках от разбитого стекла, лежал подаренный Татариновым портрет президента в красивой рамке. В дверь продолжали звонить, и я уже знал, кто за ней стоит, сжимая в руках ледоруб Троцкого. На ватных ногах я добрёл до двери, сказал последнее «прощай» своему отражению в зеркале, повернул ключ, зажмурился и прикрыл голову в ожидании удара. Но удара не последовало.

     - Ты чего? – раздался голос Мережанской Виолетты Павловны, пятидесятого года рождения и я открыл глаза.

     Действительно, это была Виолетта Павловна, удивлённо глядящая на меня, а у её ног стояла запечатанная коробка с плазменным телевизором со встроенным ДВД.

     - Опусти руки и занеси телевизор. – скомандовала Виолетта Павловна.

     - Откуда он у тебя? – слабо спросил я.

     - Государство подарило, на сорокапятилетие трудовой деятельности. Там, на коробке, и наклейка специальная.

     Действительно, на коробке была яркая наклейка с надписью «В. П. Мережанской в честь 45-летия трудовой деятельности на благо государства от этого государства».

     - У меня же два телевизора есть, этот решила тебе отдать, а то живёшь, как в пещере, ни одного сериала не видишь – продолжала говорить Виолетта Павловна: - С тобой и обсудить скоро нечего будет…

     И я занёс коробку в квартиру.

     Вечером мы лежали и смотрели «Новости». Показывали президента страны, который в каком-то городе зашёл в гости к простым людям и долго с ними беседовал, угощаясь плюшками. Простые люди, кстати, были очень похожи на моего куратора Сергея Леопольдовича и майора ФСО Круглову. Хотя, может, мне это лишь показалось…

     - Всё-таки хороший у нас президент и государство хорошее. Всё для народа делают - телевизоры дарят, плюшки едят… - пробормотала в полусне Виолетта Павловна: - Правда ведь?

     Я вспомнил про яхты олигархов и про нищих пенсионеров, вспомнил про вымирающие деревни и про пятиэтажные коттеджи чиновников, про тарифы ЖКХ и про зарплату начальника этого ЖКХ… Но ледоруб Троцкого стучал в моей голове, ледоруб Троцкого, и так уютно бубнил со стены новый телевизор…

     - Правда. – громко ответил я не только Виолетте Павловне и, посмотрев на портрет президента в красивой рамке, добавил: - Завтра надо стекло вставить. И рамку подороже купить, из красного дерева с золотым напылением.

     Я очень надеюсь, что меня услышали и я буду жить долго. Дольше, чем Троцкий. И умру в своём доме, а не как Толстой. Ведь мужья майоров ФСО, пусть и во сне, должны жить долго и счастливо…

     А вдруг это вещий сон был? Не дай Бог, конечно...

                                                                                                      Илья  Криштул