Вскоре я почувствовала, что вполне справляюсь со своей работой. Меня больше не пугали возможные неудачи. Я без труда заполняла служебные отчеты и журналы, бойко отвечала на телефонные звонки. Из души наконец-то выветрился животный страх от встреч с бывшими уголовниками. А ведь сперва коленки дрожали. Не хотелось бы хвастаться, но я горда тем, что преодолела его. Настроение периодически омрачали оскорбления, которые мне приходилось выслушивать чуть ли не каждый день. Посетишь человека по жалобе, начнешь разбираться, а тебя осыпают отборной бранью. Иногда я не выдерживала, вызывала наряд полиции, и любители распускать язык получали заслуженное вознаграждение в виде штрафа. Я заметила, что некоторые жители так боятся полицейских, что даже нормально разговаривать не могут. Заикаются, руки дрожат. Меркушева говорит – лучше бы они нас уважали, а не боялись. Есть еще одна забавная категория граждан: увидев, что вместо мужчины к ним пришла молодая девушка в форме, они густо краснеют, впадают в юношеское смущение и обещают исправиться сразу, как только я уйду. 
    Бабушки-старушки – наша вечная головная боль… Человека в форме они не боятся и ведут себя очень самоуверенно. Без конца критикуют нас за то, что мы ничего не делаем. Походы к ним – пустая трата времени, но проигнорировать их просьбы нельзя. Устроят скандал и дойдут до управления. На каждую жалобу надо дать два письменных ответа. Один на контроль в ГУВД, второй – самому жалобщику. Есть на нашем участке бабуся, у которой мы с Даниловым раньше бывали вдвоем, а сейчас я хожу к ней одна. Ей то шорохи посторонние слышатся, то мерещится, что подозрительные люди ночами по подъезду шастают. Одно хорошо: баба Лиза – так зовут эту добрую старушенцию – всегда напоит душистым травяным чаем с вареньем. А его у нее несколько видов. Данилов даже не раз там обедал. Я подозревала, что ей просто скучно.
    – Пойдешь сегодня по адресам с Марией, загляни к Бражниковой Елизавете Петровне, – попросил меня Данилов.
    – Опять баба Лиза сон потеряла? – недовольно поморщилась я.
    – Догадалась, – засмеялся мой наставник. – Говорит, мужик в кепке который день в одно и то же время мимо ее балкона ходит и во все окна заглядывает. В час ночи.
    – Ну и что? Может он там работает неподалеку. А я тоже по вечерам по пути домой в чужие окна смотрю. Еще с детства привычка. Не значит же, что я ограбить кого-то хочу. Просто светящиеся окна приковывают взгляд. Шторы всевозможных цветов, интерьер, оранжереи на подоконниках – поневоле обратишь внимание.
    – Зайди к ней, Лиля, и наври – мол, обязательно проверим. Да ты не переживай – летом она часто уезжает к дочери в деревню. Почти три месяца гостит у нее. Приедет домой, сходит на почту за пенсией и опять назад. Подолгу нас не беспокоит.
    – Ладно, зайдем! – пообещала я.

Елизавета Петровна Бражникова жила у черта на куличках. Ее старая панельная пятиэтажка находилась на самой окраине города. Сразу за домом раскинулась березовая роща. Чуть дальше проходит железная дорога. Люди здесь жалуются, что добрую часть ночи слышны поезда, а мне наоборот нравятся свистки тепловозов и мерный перестук колес. Это так романтично. Мы с Машей решили сначала зайти к бабе Лизе, а от нее двигаться по адресам обратно в сторону опорного пункта.
 Стучаться не пришлось – дверь по деревенской привычке у бабули редко бывает заперта. Уже в прихожей мы почувствовали запах меда и ягод. Увидев внушительный десант из двух женщин-полицейских на пороге своей квартиры, баба Лиза пришла в неописуемый восторг и сразу позабыла про мужика в кепке. Мы добрых двадцать минут слушали про недоплаченную пенсию и быстрорастущие цены на продукты. Задержаться подольше не позволяла работа, а иногда хотелось. По крайней мере, мне. Тут очень спокойно и уютно. Елизавета Петровна справилась у нас о здоровье Андрюшеньки. Так нежно она называет Данилова. Чем он ее покорил – непонятно.
    
За беседой мы съели по сладкой домашней булочке, попробовали сначала малинового, а потом смородинового варенья и выдули по две чашки душистого чая на зверобое. Закончив, мы поднялись и простились с гостеприимной бабусей. С красными лицами и набитыми животами мы выплыли из прихожей на лестничную площадку. Дверь квартиры напротив открылась, и оттуда вышел молодой мужчина с двумя детьми. Я его сразу узнала – гордость нашей школы, спортсмен, лет на шесть старше меня, зовут Игорь. А  фамилия то ли Балашов, то ли Балаков. Увидев нас, он обратился к детям:
    – Будете плохо вести себя, тети-полицейские вас заберут в участок.
    – Мужчина, ну как не стыдно! – возмутилась Меркушева.
    – Да ладно, ничего такого я не сказал… – небрежно бросил Игорь и, перепрыгивая через ступеньки, быстро спустился по лестнице впереди нас.
    Мы вышли из подъезда и пустились в путь вдоль аккуратных клумб, разбитых на газоне возле дома. Принялись обсуждать, зачем родители пугают детей полицией, вырабатывая у них тем самым негативное отношение к нашей профессии. Разговор прервал зазвучавший в Машиной сумке телефон. Пока она отвечала, я наблюдала за выражением ее лица. Мария скорбно закатила глаза и с досадой выдохнула.
    – К четырем часам в управление в обязательном порядке. И тебе надо, – сказала она, захлопнув крышку мобильного.
    – Зачем?
    – Следователя Герасимова на пенсию провожать будем. Торжественное собрание. А потом опять на работу.
    – Не знаю я никакого Герасимова. Да и вообще против всех этих сборищ. Ненавижу обязаловку.
    –  Я тоже ненавижу, но ехать придется. Смирись…
    Я вздохнула – не с Машей же по такому поводу спорить. Мы неспешно побрели дальше по адресам. Больше половины «клиентов» нас не пустили. Придется завтра опять к ним идти, а некоторых даже вылавливать. Обойдя весь район, мы вернулись в опорный пункт. Между собой мы называем его штабом. На самом деле штаб полиции выполняет другие задачи, но нам это слово по душе. 
Поскольку с Меркушевой у нас установились доверительнее отношения, я решила открыть ей тайну.
    – Маш, я хочу кое-что продемонстрировать, – я достала из сумки свой телефон и показала на один из контактов. – Читай.
    – Меркурий… и что сие означает? Чье-то прозвище или фирма?
    – Нет, твой номер под таким именем у меня записан. Сейлор Меркурий.
    – Над моей фамилией изгаляешься? – засмеялась Мария.
    – Разве ты не смотрела мультик-аниме про Сейлор Мун?
    – В общих чертах сюжет помню, но специально не смотрела. А ты кто тогда?
    – Не знаю, я еще не выбрала для себя подходящего имени.
    –  Зато я знаю: ты – Сейлор Мент! – выпалила она, и мы начали хохотать обе.
Я почувствовала, что с этим человеком мне очень легко и приятно. Я пришла в штаб в отличном настроении. Андрей Леонидович догадался обо всем по моим глазам. Он задумался на минуту и спросил:
    – Я вижу, вы окончательно сдружились…
    – Да, это так.
    – Ты работаешь со мной в одном кабинете почти два месяца, но между нами постоянно какой-то барьер... Хочется поговорить, рассказать что-нибудь, но дальше служебной темы не продвигаемся. Только рот открою и сразу осекаюсь… А вдруг тебе не понравится? Сложная ты… А может дело в том, что я тебя в два раза старше…
    – Ну почему, я могу поговорить абсолютно о чем угодно.
    – О чем угодно не получится. Разве может женщина что-то сказать о футболе, а тем более о рыбалке?
    – Вот видите, вы сразу пытаетесь заковать в рамки, еще даже не зная ничего о человеке. Я люблю футбол, но стараюсь не говорить на эту тему. Надоело слушать, что я не могу интересоваться им, потому что женщина, что смотрю его из-за футболистов или хочу привлечь внимание мужчин.
    – Значит, на самом деле любишь футбол? Неужели сейчас ты скажешь, что и рыбалкой давно увлекаешься, только не говоришь?
    – Нет, к рыбалке я равнодушна. Когда я училась в институте, мы с группой ходили в походы. Один раз я простояла с удочкой почти два часа и ничего не поймала. Решила, что это занятие не для меня.
    – Ну хоть в чем-то похожа на женщину, – рассмеялся Андрей Леонидович.
    Его слова меня неприятно царапнули. Захотелось закончить разговор совсем. Я внутренне напряглась и приготовилась выслушать еще что-нибудь подобное. Андрей Леонидович немного помолчал, ожидая моей реакции, потом сказал:
    – Ладно, про футбол так про футбол. А кто твой любимый футболист?
    – У меня их несколько.
    – Дай угадаю – Роналду и Месси, – выпалил он и опять засмеялся.
    «Что можно на такое ответить? – думала я. – Объяснить ему, что мне действительно нравятся эти футболисты за их мастерство? Как и множество других, между прочим. Но это не дойдет до него, он убедится в том, что женщины знают только тех двоих и любят, потому что они красивые. А мне вообще не нравится Роналду на внешность, не люблю смазливых мужиков. Назову самого нераскрученного, тем более что он тоже отличный игрок».
    – Фрак Рибери, – наконец ответила я.
    – Кто такой Рибери? – растерянно произнес Андрей Леонидович.
    – Играет в составе сборной Франции. Полузащитник.
    – Не слышал ни разу.
    – Как же, – не удержалась я от подковырки, – вы же мужчина, вы просто обязаны знать всех ведущих игроков, а еще во время матчей пить пиво и кричать на жену, чтоб она не путалась под ногами.
    – Почему ты такая агрессивная? При чем здесь пиво и жена? – недовольно произнес он. – Не хочешь разговаривать – так бы сразу и сказала. Подумаешь, не знаю какого-то нового футбольного красавчика.
      Это окончательно вывело меня из себя. 
    – Он вовсе не красавчик, – со злостью выкрикнула я, – У него шрам на всю щеку после автомобильной аварии. Это один из ключевых игроков. Не знать его невозможно, если интересуешься футболом.
    – Ну хорошо, признаю, что футболом особенно не увлекаюсь. Иногда смотрю за компанию пару матчей, но никогда не запоминал, кто там играет, – начал терять терпение Андрей Леонидович.
    – Но у мужчины, который не смотрит футбол, все равно есть преимущество перед женщиной, которая его смотрит? – спросила я.
    – Ой, опять ты «мужчина-женщина»… Такое ощущение, что мы ходим по кругу, – отмахнулся Андрей Леонидович. – Давай лучше о чем-нибудь другом поговорим. Чем ты увлекаешься в свободное время?
    «Быстро замял неприятную тему, – мелькнуло у меня. – Еще бы не замять – прокол ведь вышел». Вслух я сказала:
    – Раньше зимой любила на лыжах ходить, летом с велосипеда не слезала. А сейчас так набегаешься, что уже не хочется выходной тратить. Самое любимое занятие – читать книги. У меня много их дома.
    И приготовилась услышать «Дай угадаю – любовные романы», но Андрей Леонидович не был столь последователен.
    – Книги? Ты имеешь в виду художественную литературу?
    – Да.
    – То есть придуманные сказки, которые к жизни не имеют никакого отношения? – продолжал удивляться Андрей Леонидович. – Я не трачу на них свое время. Они бесполезны для меня, ведь в них нельзя почерпнуть важные сведения. Особенно в классических романах давнего времени. Все давно устарело.
    Я еле дождалась конца его речи. Она не оказалась неожиданной для меня, но услышать лишний раз о бесполезности книг и покрытой нафталином классической литературе неприятно.
    – И вовсе они не устарели, – поспешила ответить я, как только Андрей Леонидович перестал набрасываться на классику, – наоборот – все до сих пор актуально, а человеческая природа везде одинакова. Не моя фраза, а мисс Марпл, но я с ней согласна. Я читаю самые разные книги, в том числе и классику. Есть вещи для развлечений, а есть те, которые заставляют задуматься. А в жизни очень помогает пример литературных героев. И не может быть классика неактуальной. Она потому и классика, что актуальна. Все проходное безвозвратно ушло в прошлое, и мы даже не знаем имена тех авторов, что творили в одно время с теперешними известными писателями.
    – Тогда тебе надо становиться журналисткой или писательницей, – засмеялся Андрей Леонидович. – И все-таки я не понимаю, как придуманные сюжеты могут помочь в реальной жизни. Там проблемы уже имеют решение.
    – Вот это и важно, – сказала я, – проследить, чем обернется выбор героя, подумать об альтернативных вариантах, ну и характеры персонажей само собой. Они актуальны, потому что настоящие, встречающиеся в жизни. Антураж может устареть – например, сейчас никто не ездит в каретах – но люди остаются. 
    – Хм... мда. Все может быть, – неопределенно протянул Андрей Леонидович и замолчал.
    Он больше не пытался заговаривать со мной, а я злилась на себя за то, что не смогла ничего объяснить. С другой стороны, а что можно объяснить человеку, который книг не читает и не собирается? Ему вся эта литература нужна как рыбе зонтик. Какая ему разница, что там за герои и что за характеры? Он уже составил мнение – нафталин. Наверное, он из тех людей, которые считают прошлогодние песни безнадежно устаревшими.
    Неожиданно в дверь постучали.
    – Войдите! – крикнула я.
     В кабинет неуверенно вошел бритый наголо парень, повертел головой, словно выбирая к кому обратиться, и спросил у Данилова:
    – Здравствуйте, я освободился по УДО, где можно на учет встать? 
    – Проходите, садитесь и давайте ваши справки, – сказал Данилов и указал парню на стоящий рядом с ним стул.
    «Надо будет этого пацана в свою базу данных внести», – автоматически подумала я. Помимо служебной базы данных я решила вести и свою собственную. На всякий случай. На каждого кого я посещала по долгу службы у меня в компьютере хранилось что-то вроде досье. В нем я регистрировала разные мелочи – с кем дружит, как ведет себя, за что привлекался… Сейчас в базе еще мало людей, но, думаю, лет через десять она станет существенно больше и очень поможет мне в работе. У меня с детства такая привычка – все записывать и систематизировать. Когда я приезжала к бабушке в Дергачи, то одним из самых любимых занятий было записывать номера проезжающих по селу машин. В основном туда-сюда курсировали автомобили соседей, но иногда попадались и незнакомые. Тогда я обязательно должна была выяснить цель их визита и записать ее в журнал. «Автомобиль ЗИЛ. Номер такой-то. Привез бабке Зое навоз в двенадцать часов, уехал в час дня» – типичная тогдашняя отметка в моем журнале. Зачем я это делала? А сама не знаю…

    Как-то Данилов со мной поделился, что у него есть младший брат Валера. Он не полицейский, где-то на заводе слесарем работает.
    – Везет вам, – сказала я в ответ. – А я вот одна в семье. Мне иногда хотелось, чтобы у меня была сестра. Не брат, а именно сестра…
    – А мне брат только мешал, – засмеялся наставник. – Он на двенадцать лет моложе меня. Мне, вместо того чтобы на свидания к девчонкам бегать, приходилось его из детского сада забирать. У нас нормальные родственные отношения установились только недавно, когда Валера женился. Теперь мы дружим семьями.
    Однажды в нашем кабинете появился молодой мужчина и стал беседовать с Даниловым. То, что это его брат, я сразу догадалась. Они друг на друга чем-то похожи, особенно носами. Я сидела за соседним столом и слышала весь разговор. Впрочем, они никогда не таились. 
    – Просто так зашел или по делу? – спросил Андрей Леонидович.
    – Мимо шел. Дай, думаю, заскочу, повидаюсь с тобой.
    – Похвально. А то как-то редко видимся.
    – Как девки-то твои? Юриспруденцию учат? – поинтересовался брат.
    – Учат, но сейчас на каникулах. Где-то в Саратове устроились подработать на лето.
    – А жена?
    – Работает.
    – Как картошка, которую мы у Жилина купили? Я за зиму пять ведер гнили из погреба выбросил.
    – То же самое, плохая очень…
    – Говорил тебе – у Зоркальцевых надо покупать. У них чуть дороже, но лучше.
    Я принялась ждать, когда они начнут обсуждать что-нибудь животрепещущее, но так и не дождалась. Все одно и то же, как у бабы Лизы. Это не давало мне никаких ключей к пониманию их личностей. Единственное, что я узнала – мечту Данилова. Он хотел, как только выйдет на пенсию, купить себе домик с земельным участком на берегу Волги. В полиции мало кто служит после сорока пяти лет. От тех, кто достиг этого возраста, требуют наравне с молодыми проходить ежегодную аттестацию, а такое удается не многим. А в пятьдесят, если не дослужился до полковника, «списывают» всех.
    Андрей Леонидович в какой-то момент сослался на занятость. Брат не стал задерживаться, пожал ему руку, кивнул мне головой на прощанье и ушел.
    – Интересуется все тобой, спрашивает постоянно. Я ему: «Ну что тут удивительного, Валера? Скоро почти в каждом опорном пункте будет вместо мужчины работать женщина-полицейский», – как бы между прочим сообщил мне Данилов.
    Я недовольно поморщилась и сказала:
    – Андрей Леонидович, у меня к вам личная просьба: называйте меня «полицейской» без всяких там усложнений.
    – Ладно… Значит, ты не женщина-полицейский? – улыбнулся он. – Но почему? Мне трудно с этим согласиться.
– Полицейская, я предпочитаю так себя называть. 
– Полицейская это академия, комедия такая есть. А название профессии «полицейский». В твоем случае «женщина-полицейский».
– А вам бы понравилось быть мужчиной-полицейской или мужчиной-водительницей? Представьте, что все вдруг стало бы употребляться в женском роде, а вам пришлось бы носить эту приписку в виде «мужчины».
    – Лиля! Ну у тебя и фантазия. Я даже не задумывался над этим. Ну так и быть, пусть будет полицейская. Только тебе каждый раз придется объяснять тем, кто не в курсе. 
    – Знаю. Помните фильм «Усатый нянь»?
    – Да. Был такой в мое время.
    – Заметьте, что там для мужчины сделали исключение и придумали мужскую форму слова «няня». А могли бы назвать «Усатый няня» или «Усатый мужчина-няня». 
    – «Мужчина-няня» это для фильма слишком невыразительно. И там, наверное, сделали ради прикола, фильм ведь юмористический. Но твою мысль я понял. Будешь для меня полицейская. С тобой спорить – себе дороже.
    – Спасибо, Андрей Леонидович, – ответила я и послала ему благодарную улыбку.