Начало книги здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-5791

Свои воспоминания о старшем брате Аким Павлович написал в 1860 году, но опубликованы они были в журнале "Русское обозрение" лишь в 1890-м (не исключаю, что в текст при этом были внесены негативные поправки). Объяснить столь длительную задержку с публикацией можно тем, что Аким рассказал о взаимной влюблённости Мишеля и Вареньки Лопухиной, а это было нежелательным для родственников Варвары и уж тем более для ее мужа, из ревности уничтожавшего всё, связанное с Лермонтовым, еще при жизни жены.

Мог сыграть свою роль и нелестный отзыв Акима Павловича о воспоминаниях Екатерины Сушковой, которые периодически публиковались начиная с 1857 года (до этого, в 1844 г., она передала в журнал "Библиотека для чтения" несколько стихотворений Лермонтова из своего альбома; однако из ее альбома – отнюдь не означает преподнесённые ей, в чём она убеждала всех). "Воспоминания" Сушковой, позднее печатавшиеся в более обширном виде под названием "Записки", пользовались широкой популярностью, и издатели, видимо, не хотели уменьшать эту популярность. А Аким обесценил их несколькими фразами в своем очерке:

"Будучи студентом, он был страстно влюблён, но не в мисс Блэк-айз ["Черноокую", Екатерину Сушкову] и даже не в кузину ее [Евдокию Сушкову, будущую графиню Ростопчину] (да не прогневается на нас за это известие тень знаменитой поэтессы), а в молоденькую, милую, умную, как день, и в полном смысле восхитительную В.А.Лопухину..."

Михаил Юрьевич Лермонтов. Литография

с портрета работы И.Астафьева. 1884

Шан-Гирей опровергает не только уверения Сушковой, что Лермонтов в свои 15 лет был влюблён в нее, 18-летнюю девицу, – пишет он и о других ее вымыслах, в частности о внешности Лермонтова-подростка. У неё это "неуклюжий косолапый мальчик" да еще и с "красными глазами". Аким на это ответил: "...Мишель не был косолап, и глаза его были вовсе не красные, а скорее прекрасные".

Ответил Сушковой и преподаватель Университетского Благородного пансиона Алексей Зиновьев: "В наружности Лермонтова также не было ничего карикатурного [...]. Он и прекрасно рисовал, любил фехтованье, верховую езду, танцы, и ничего в нём не было неуклюжего...".

Михаил Юрьевич Лермонтов в ментике

Лейб-гвардии Гусарского полка.

Портрет работы П.Заболотского. Масло. 1837

Из воспоминаний Акима Шан-Гирея мы узнаём и о том, что в детстве Лермонтов вовсе не был болезненным (это очередной, уже не сушковский вымысел): "...Мишель, как мне всегда казалось, был совершенно здоров, и в пятнадцать лет, которые мы провели вместе, я не помню его серьёзно больным ни разу". (Естественно, Аким вспоминает о тяжелой травме колена, но это не относится к болезненности.)

Бабушка увозила внука на лето на Северный Кавказ, к минеральным водам, якобы для поддержания его слабого здоровья. На самом же деле длительный переезд в повозках не только не укрепил бы здоровье болезненного ребёнка, а был бы попросту опасен для него: ехали большим семейством из Пензенской губернии к Каспию (в станицу Шелкозаводская или в Горячеводск) несколько недель. Первая поездка состоялась в 1818 году, то есть Мишелю было три с половиной года. Увозила Елизавета Алексеевна внука для того, чтобы он поменьше общался с отцом, отвыкал от него (этот замысел не удался: Лермонтов горячо любил отца и ребёнком, и став взрослым).

Очень интересна биография самого Акима Павловича. Он, видимо, тяготился военной службой в мирное время, мечтал о приключениях – и прислушался к совету Лермонтова. Михаил Юрьевич писал бабушке из Ставрополя 10 мая 1841 года: "Скажите Екиму Шангирею, что я ему не советую ехать в Америку, как он располагал, а уж лучше сюда, на Кавказ. Оно и ближе, и гораздо веселее". В 1845 году (в 27 лет) Аким Павлович купил имение под Пятигорском, назвав его "Ново-Столыпиновка", и занялся по примеру деда, Акима Хастатова, разведением тутовых садов и шелководством. В 1851 году женился на хорошей знакомой Лермонтова, Эмилии Александровне, падчерице генерала Верзилина, в доме которого Мартынов вызвал Лермонтова на дуэль. Ее воспоминания – достоверное свидетельство того, как произошла эта ссора.

Остановлюсь на разногласиях лермонтоведов по поводу истинной причины дуэли. В последние годы всё чаще звучит: ненависть к Лермонтову "жадной толпы у трона", коварные замыслы против него – всего лишь выдумка советских литературоведов. Но если это и выдумка, то отнюдь не литературоведов, а самого Лермонтова. Вот строки из последнего дошедшего до нас письма Лермонтова к Марии Лопухиной (осень 1838 г.): "Именно все те, кого я оскорбил в моих стихах, стараются окружить меня лестью [...] мало-помалу я начинаю находить всё это невыносимым; – но эта новая опытность сделала мне благо в том, что дала мне оружие против этого общества, и если когда-нибудь оно станет преследовать меня своей клеветой (а это случится), то я по крайней мере буду иметь средства отомстить [...] нигде нет столько низкого и смешного" (с. 149 7-го тома ПСС Лермонтова, 2002 г.).

Вернёмся к Шан-Гирею. В 1866 году Аким Павлович с семьёй переехал на родину деда, в Армению. Служил уездным начальником Шушенского уезда, много сделал для благоустройства этого края.

Бесценна заслуга Акима Шан-Гирея перед лермонтоведением: из всех близких друзей Михаила Юрьевича только он написал обстоятельные воспоминания. За это его горячо благодарил Святослав Раевский.

Замечу, что друзей у Лермонтова, вопреки распространённому мнению о нём как об одиночке, и даже угрюмом одиночке, было гораздо больше, чем упомянутые мною. Так, истинным его другом был легендарный храбрец и забияка Руфин Дорохов. Вот его высказывание о Лермонтове: "Славный малый – честная прямая душа – не сносить ему головы" (с. 226 7-го тома ПСС Лермонтова). Хорошо разбирался Дорохов в нравах "постдекабристского" общества...

Да, истинных друзей было много, но если говорить обо всех, объём главы о друзьях получится очень большим, и потому я ограничиваюсь самыми близкими друзьями – теми, кто общался с поэтом постоянно, а не только на отдельных этапах его жизненного пути.

Аким по поручению Елизаветы Алексеевны распоряжался творческим наследием брата. В 1842 году он передал рукописи, письма и книги из библиотеки Лермонтова в Публичную библиотеку Петербурга.

Верный друг Лермонтова с московских времён – Алексей Александрович Лопухин (1813–1872). Они были знакомы, скорее всего, с осени 1828 года – с тех пор как Лермонтов с бабушкой поселились на Малой Молчановке, по соседству с домом Лопухиных (через дорогу, наискосок). В доме Лопухиных на Большой Молчановке жили в те годы отец Алексея (матери уже не было в живых) и четверо детей – по старшинству: Мария, Лиза, Алексей и младшая Варя (1815–1851; – обратим внимание: здесь, как и у Лермонтова, мистика: зеркальное отражение двух последних цифр в годах рождения и кончины).

Алексей в 1830 году поступил в Петербургский университет, а в феврале 1831-го перевёлся в Московский, на словесное отделение, и какое-то время учился там одновременно с Лермонтовым. Покинули они Московский университет в один и тот же год: Лермонтов написал прошение об увольнении "по домашним обстоятельствам" 1-го июня 1832 года (в конце июля уехал в Петербург), а Лопухин – 30 сентября. К этому времени (с мая 1832 г.) Лопухин уже служил переводчиком в Московском архиве Коллегии иностранных дел. В комментариях к его имени иногда пишут о его службе в Московской синодальной конторе, но туда он перешёл только в 1850-х годах – на должность управляющего конторой.

Алексей Лопухин сохранил несколько писем друга, портрет маслом "Предок Лерма", стихотворение "Ребёнка милого рожденье..." (на рождение мальчика у Алексея и Варвары – тёзки младшей сестры – в феврале 1839 г.). Когда Лермонтов писал стихотворение "Казбеку" ("Спеша на Север из далёка..."), он, конечно, вспоминал и Алексея, говоря о "тех добрых, пылких, благородных, деливших молодость со мной".

Предок Лерма [Герцог Лерма].

Картина М.Ю.Лермонтова. Масло. 1833

(повторение рисунка на стене в доме Лопухиных,

сделанного углём и мелом в 1832 г.)

С Алексеем связаны две интересные истории. Первая – об акварельном рисунке, затем превращённом в портрет маслом, "Предок Лерма". Эту историю рассказал сын Лопухина, Александр (тот самый, рождение которого приветствовал Михаил Юрьевич). Он прислал картину с сопроводительным письмом в дар Лермонтовскому музею при Николаевском кавалерийском училище (бывшей юнкерской Школе). Приведу фрагмент этого письма, написанного 3 ноября 1881 года:

"И вот в один из ранних периодов, когда он занимался исключительно математикой, он однажды до поздней ночи работал над разрешением какой-то задачи, которое ему не удавалось, и утомлённый заснул над ней. Тогда ему приснился человек, изображённый на прилагаемом холсте, который помог ему разрешить задачу. Лермонтов проснулся, изложил разрешение на доске и под свежим впечатлением мелом и углём нарисовал портрет приснившегося ему человека на штукатурной стене его комнаты". Дальше Лопухин рассказывает, как при попытке надолго сохранить рисунок штукатурка осыпалась. "Отец был в отчаянии, но Лермонтов успокоил его", пообещав воспроизвести эту голову на полотне.

В наше время появилась версия, что Лермонтов зарисовал не своего воображаемого предка, а известного шотландского математика XVII века, создателя логарифмов, Джона Нэпиера (John Napier, 1550–1617). Великий учёный и помог ему решить никак не дававшуюся задачу из высшей математики. Версия эта была озвучена в одной из передач цикла "Необъяснимо, но факт" по телеканалу "ТНТ"; была также публикация об этом в журнале "Мир кино и ТВ", в номере от 12 января 2007 года.

Портрет под названием "Предок Лерма" (или "Герцог Лерма") часто публикуется наряду с другими портретами лермонтовских воображаемых испанцев. Уж не знаю, Нэпиер ли – один из них, но почти все они похожи на самого Лермонтова в том возрасте, до которого он, увы, не дожил.

продолжение книги здесь: http://nerlin.ru/publ....-0-5825