НАЧАЛО ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6369

Мистическое предсказание

Лена и Юра купили в университетском магазинчике всё, чего им хотелось, и Лена заявила:

– Ну что ж, so long! Пойду упаковывать компьютерную технику.

– А я? – растерянно спросил Юра.

– Не понимаю. Ты ради кого остался – ради Ильи и Хишама или ради меня?

– Хочешь правду? Или рассчитываешь на светскую сдержанность?

Она рассмеялась:

– Нет, Юр, на светскую сдержанность не рассчитываю. Потому как не знаю, что она такое. Да и правды не хочу, – закончила серьёзно. – Давай разбежимся?

– Всё бы тебе разбегаться! Друг, называется. Я надеялся, что мы с тобой поедем в Курган вместе. Прощание Ильи и Хишама с друзьями было только предлогом. Вот тебе правда, хоть ты и не хотела.

– Опять не понимаю. Ты рассказывал, что у тебя в Кургане невеста. Зачем тебе я?

– Что ж, если невеста, так и дружить ни с кем нельзя?

– Да можно, Юрка. Только я не хочу так сразу – с экзамена и домой. Хочу побродить тут по лесу: когда мы его видим, весенне-летний? Позагорать на берегу озера, собраться с силами. И хочется мне пока только одиночества, не сердись.

– Ладно, назойливым не был и не буду. Пойду, пожалуй, к Маргарите.

– Ну-ну… Денег дать?

– Ты что, обалдела?

– Но Маргарита ведь не принимает гостей с пустыми руками.

– Какое тебе дело?! А еще говоришь о моей невоспитанности! Уж воспитаннее тебя. Мои отношения с Маргаритой – мое личное, мужское дело!

– Добавь: и не лезь со свиным рылом в калашный ряд. Столь привычное для тебя изречение очень украсит речь лорда.

Она резко повернулась и пошла от него. Но оказалось, что еще не исчерпала запас ответной язвительности, – и она бросила на ходу:

– Кланяйся Маргарите. А я между тем подумаю, не сообщить ли об этой нежной дружбе твоей маме.

– Убью! – парировал Юра, но без свирепости в голосе.

"Знает, что не расскажу, вот и не может разозлиться…И зачем мне эта пытка – общение с ним? Что я ему – мать, сестра, племянница? Или телефонная служба утешения?.. Еще никто не умирал от общения с Маргаритами, так что пусть, и действительно, сам разбирается".

Вернувшись в их с Алиной опустевшую студенческую квартирку, она присела к приёмнику: ну-ка, что скажет своим радиослушателям приморская сплетница – частная радиостанция "Кипарис"? Как раз должна начаться очередная серия ее передач.

"Кипарис" вещал с искусственного острова, сооружённого японцами, – они открыли здесь базу международного туризма. Приехать сюда мог любой житель планеты без всяких виз, была бы валюта.

Начались песни "лучших эстрадных ансамблей мира", получившие пять первых призов за неделю, – они теперь будут передаваться каждый день как заставка; затем конкурс новых песен, затем политические новости вперемешку с рекламой и, наконец, новости самого острова развлечений…

Она стала упаковывать в пластмассовые коробки телевизор с видеоприставкой, ноутбук и другие учебные приборы, которыми был оснащён каждый блок (руководство Университета считало, что раздельные приборы надёжнее тех, что объединяют "всё в одном"). Летом университет становился базой международного студенческого туризма, но технику полагалось сдавать. Туристы могли всё принести в свой номер заново, но уже под расписку.

Между тем песни кончились и вступил сладкий мужской голос одного из ведущих (по-английски):

– Независимая радиостанция "Кипарис", как вы уже догадались (смешок), начала свою работу. Мы надеемся, что наши гости не скучают, каждый нашел себе развлечение по душе или, по крайней мере, партнёра по скучанию вдвоём. Впрочем, самое увлекательное – именно поиски партнёра (смешок). К сожалению, у нас это происходит слишком быстро, и тогда кое-кто вновь начинает пугаться скуки.

Суетливый женский голос перебил:

– Что вы, что вы! Скучать у нас – разве такое возможно? К услугам наших гостей – самый большой в мире океанариум. Любоваться его обитателями можно и снаружи, и изнутри – плавая в водолазном костюме вместе с осетрами, морскими гребешками и прочей живностью. Заметьте, их не надо ловить своими руками, это сделают без вас. Блюда из точно таких же прелестных обитателей моря вам подадут в любом нашем ресторане. К вашим услугам и самый интеллектуальный в мире дельфинарий, где дельфины развлекут вас играми, моментальным счётом до ста (смешок) и прочими чудесами их морского интеллекта, ха-ха-ха!

– Пожалуй, хватит на сегодня, Клара, – перебил в свою очередь мужчина. – Вы и так уже наметили три места развлечений. Если вас не остановить, наши гости просто запутаются.

– Ну разреши мне, Хабиб, хотя бы перечислить! Лабиринт Минотавра – налево от японского ресторана, если стоять к нему лицом; а направо – колесо обзора, откуда вы сможете близко-близко увидеть нашу радиостанцию…

– И пленительную улыбку Клары, – оперативно подхватил информацию Хабиб. – Ну и достаточно! Оставим часть нашего перечня на завтра. А сейчас – страничка последних новостей.

"Слава Богу", – сказала Лена, ибо слушать весёлую болтовню Хабиба и Клары долго не было никакой возможности. Они вызывали у нее слёзную жалость – как "партнёры по несчастью", панически боящиеся потерять работу на благословенном острове, где строжайше предписывается быть радостно-бодрыми, всегда готовыми к веселым приключениям. В результате густая пошлость развлекательной части передач "Кипариса" затмевала даже оперетту – любимый вид искусства для мещан всего мира. И только на политических новостях голоса дикторов становились наконец нормальными.

Хабиб продолжал:

– …Глава правительства Китая встретился вчера с президентом Японии для обсуждения вопроса о новом искусственном острове, запроектированном японским правительством. Их количество непрерывно растет, угрожая превратить само море в материк, перерезанный каналами. На протесты государств-соседей Токио резонно отвечает: подарите или продайте нам часть ваших необъятных земель, и мы перестанем сооружать искусственные острова.

Вступила Клара:

– Филиппинские врачи обращаются ко всем гражданам мира: "Лечитесь дома! Мы не выдерживаем наплыва больных иностранных туристов. К тому же, вылечиваясь и возвращаясь домой, они всё чаще называют нас обманщиками, хорошо умеющими лечить лишь здоровых людей".

Хабиб:

– Вчера прямо под окнами нашей студии были обнаружены два морских льва…

Дальше Лена слушать не стала: явно начались мелкие новости самого острова.

Пора продумать и приготовить вечерний наряд: еще не уехавшая часть их дружной компании сегодня вечером должна собраться у Ильи – отметить окончание учебного года, а главное, попрощаться с Ильёй и Хишамом. Оба уезжают отсюда уже навсегда, имея за плечами аспирантуру и защищённые диссертации. Предложения о том, как отметить, звучали разные: кто-то предлагал пикник, кто-то – ресторан, а были и любители уютной "домашней" обстановки. Надо позвонить – узнать, на каком варианте в конце концов остановились Илья и Хишам, главные виновники торжества.

Она подошла к телефону (всегда предпочитала пользоваться стабильным аппаратом, а не мобильником) – и вдруг услышала пронзительный визг множества голосов. Выглянула в окно: что там? С ее этажа был хорошо виден просторный университетский двор, окружённый громадами зданий. Из всех дверей бежали люди. Бежали к каменному парапету журналистского корпуса, где было распростёрто только что ласточкой промелькнувшее в воздухе юное, стройное тело, уже изломанное мгновенным ударом… В ушах у нее стоял звон – внутренний, хорошо ей известный, хотя и звучащий отнюдь не часто. Она закрыла глаза, тряхнула головой, постояла – звон исчез. И крики исчезли. Осталась гулкая тишина полупустого здания. Еще раз выглянула: двор пуст и безмятежно спокоен; всего две фигурки бредут куда-то по своим делам.

Ясно, галлюцинация, "сон наяву". Значит, опять допустила переутомление. Не интеллектуальное, нет, – оно не вело к галлюцинациям. Галлюцинации рождались только после сильного и долгого нервного напряжения. Дальнейших последствий не было, и она не боялась последствий. Всеведущая бабушка давно объяснила, как не усугублять эту временную сверхчувствительность: надо уметь расслабляться, скидывать с себя напряжение. И не считать себя больной. И никаких врачей и лекарств. Воздух, движение и так далее.

Кого же она сейчас видела? Кому суждён такой жестокий расчёт с жизнью? Предупредить о возможной трагедии некого: она хорошо видела фигуру, но не видела лица. Точный ответ придет, видимо, потом – косвенно подсказанный кем-нибудь из окружающих или событием, деталью. Но ведь тогда может оказаться поздно! Надо идти к ребятам, предупредить их. Может, вместе вычислим, кому же угрожает опасность.

"Ребятами" или "мальчиками" она называла обитателей комнаты №105 – "Охрана порядка". Такая комната имелась в каждом корпусе. Занимали ее два, как правило, молодых сотрудника. Сотрудники ее корпуса, Геннадий и Станислав, очень нравились Лене. Они ей напоминали доберман-пинчеров, но не реальных, а из детского восприятия "Золотого ключика". Там у Карабаса-Барабаса были гончие доберман-пинчеры, поджарые, длинноногие, самоуверенные и ужа-асно романтичные!

Вот и эти. Они ни в коей мере не были чиновниками. Они испытывали такое отвращение к возне с бумагами, что даже за письменные столы свои не садились – устраивались в креслах возле столов, закинув ноги в огромных башмаках на стулья напротив ("Нет, нет, на эти стулья не садитесь!" – предупреждали потом посетителей). И писать предпочитали в этой же позе, кладя бумаги на папку. То есть готовы были терпеть любые неудобства, лишь бы не сидеть за "чиновничьим" столом.

Лена познакомилась с ними после второй кражи: они с Алиной испугались, что эдак у них могут унести и компьютерную технику, – тогда им не рассчитаться. Уже позднее Лене удалось сосредоточиться на этих кражах самой, и она отлично всё поняла без "мальчиков". Рядом с их блоком был блок Маргариты и Раисы – девчушек, попавших в университет благодаря каким-то льготам родителей (у одной родители работали на Крайнем Севере, у другой постоянно находились в плавании). Девчушки оказались шальные. Восток и его мудрость не трогали их ни с какой стороны, но жить здесь им нравилось. Слабую их успеваемость преподаватели считали своей виной, а слабую нравственность – влиянием неблагоприятной среды в детстве. На осознании вины общества перед ними девчушки собирались перекантоваться еще года два, а там – либо их общими усилиями "вытянут в люди" (кого ж это отчисляли с пятого курса?), либо родители придумают еще что-нибудь, может быть даже более интересное, чем изучение литературы, истории и философии.

…У двери в 105-ю Лена нажала на кнопку звонка и представила, как мальчики смотрят на оживший экран, решая, какого ритуала встречи достоин очередной посетитель. Она заслужила сегодня ритуал из самых небрежных: створки дверей автоматически раздвинулись, а мальчики продолжали сидеть в своих излюбленных позах.

Посреди их кабинета – журнальный столик; на нем – серебряный мини-самовар ("Made in Russia"), банка кофе с экзотической наклейкой ("Peru"), две пачки сигарет ("USA", "Italy"), зажигалка ("Made in Japan"). Пижоны! Как 15-летние мальчишки, хотя обоим ближе к тридцати, чем к двадцати.

– Садись, слушай и смотри.

Оказывается, у них в телевизоре – японская эстрада с видеодиска.

– Ишь, какие девочки! Это тебе не кубанский хор!

Удивительное дело, сама страдавшая от перебора с народным искусством по теле- и радиоканалам, Лена выходила из себя от таких вот реплик.

– В кубанском хоре, да будет вам известно, девочки еще лучше этих! И вообще, наши женщины – самые красивые в мире.

– Не говорите штампами, сударыня, – тут же парировал младший, Стас. – Лучше обрати внимание: у японок совсем другая красота. И тут уж – кому что нравится.

– Русские женщины всем нравятся! И только вы, наши мужчины, не замечаете их красоты!

– Убийственное обвинение, – покаянно произнёс старший, Геннадий. – Но почему ж это мы не замечаем? Очень даже замечаем!

– Нет, не замечаете! Иначе не были бы так непочтительны с нами. Вы способны даже на грязные слова в нашем присутствии!.. Ну, не вы лично… – Гнев стал пропадать при виде их растерянных физиономий, но Лена была уверена, что "по большому счёту" права, и потому продолжала ворчливо: – Недаром столько наших девчат выходят замуж за иностранцев. А еще больше – тоже становятся грубыми, от отчаяния!

Ребята давно уже сняли ноги со стульев и теперь демонстративно суетились вокруг нее:

– Елена Александровна, успокойтесь, пожалуйста! Чай? Кофе? Сигаретку?

– Вы отлично знаете, что я не курю, – сказала она, уже искусственно удерживая в себе остатки капризной ворчливости. И перешла наконец на нормальный тон: – Ладно, я по делу. Посоветоваться. Может, я заболела от переутомления, а может, есть сермяжная правда в моей "картинке". Давайте обсудим.

Ребята тут же стали предельно серьёзны: своими "картинками" до или после события она уже не раз им помогала. И она рассказала: истерические вопли – промелькнувшее в воздухе тело (промелькнуло оно как будто даже и не сначала, а после падения – как показанное ей объяснение случившегося) – упавший на каменный парапет, явно студент: молодой, стройный, в белой рубашке и спортивных брюках. Всё… Звон у нее в ушах. Этот звон – свидетельство нереальности и в то же время возможной будущей подлинности картинки.

Геннадий (старший) закурил и жёстко, с прищуром, смотрел в одну точку. Стас присвистнул и сразу стал уточнять:

– С какого этажа он летел?

– Что-то очень высоко. Гораздо выше моей головы. А я – на восьмом.

– Вокруг самых верхних этажей всегда включены энергетические щиты. Мы радовались: у нас проверяют аппаратуру для космоса. Человека там отшвырнёт обратно, если он высунется из окна чуть дальше нормы.

– Не знаю, Стасик. Может, и вообще всё – чушь…

– Но ниже 20-го этажа щита еще нет. Значит, с одного из "промежуточных". Между 19-м и 8-м, – продолжал Стас.

– Наверное... Я увидела его уже летящим и точно сказать, с какого этажа, все-таки не могу. И видела-то долю секунды.

– Ты бы нам помогла, если бы сказала хоть предположительно, кто он. А так?..

– Нет, абсолютная в этом темнота.

– Не хотел бы я оказаться не только на его, но даже и на твоем месте, Ленка, – сказал Стас. – Видеть любое горе любого знакомого заранее – так ведь можно свихнуться. Я выступаю против наших интересов, но ты не можешь от этой своей способности избавиться?

– Могу. Она у меня начинает пропадать, когда я заставляю себя думать только о себе. А обостряется, когда устаю. Нет, не когда устаю, а когда сильное нервное напряжение. Так что, возможно, я уже ненормальная.

– Ну вот, приехали! – резко перебил Геннадий. – Только стопроцентные мещане считают всё необычное и непознанное ненормальным. Давайте всерьёз думать, кто это может быть и как предотвратить.

– Вы тут думайте, а я продолжу своим способом: пойду в лес, расслаблюсь, подремлю – может, само придет.

Ребята проводили ее, на сей раз со всеми атрибутами дипломатической вежливости.

"Нет, не в лес, – подсказала ей ее "биологическая ЭВМ". – К Илье сначала". – "А почему к Илье? Что – опасность угрожает ему?"… Ответа не было.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6392