НАЧАЛО ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6369

О друзьях и снах

Дальневосточный университет дружбы народов к началу нашего повествования существовал уже лет десять. Располагался он в центре Приморского края. В нескольких километрах на запад – город Нижнегорск, столь же юный, как и университет. В нескольких километрах на восток – Японское море, часть великого Тихого океана. А вокруг – великолепный парк, постепенно переходящий в первозданный лес с озером.

Лену, приехавшую сюда из Кургана, поселили в одном "блоке" (так здесь называли двухкомнатный студенческий номер) с Алиной Тумановой, однокурсницей с романо-германского отделения филфака. Сама Лена выбрала при поступлении русское отделение, потому что хотела как следует изучить русскую литературу девятнадцатого века.

Впервые увидав Алину, Лена буквально ахнула от ее красоты с "восточным налётом": изумительные карие глаза – большие, яркие, отражающие малейшие нюансы настроения; длинные, густые, вьющиеся крупными кольцами каштановые волосы; безупречный овал лица… Лену, в отличие от многих барышень, совершенно не беспокоило, что яркая внешность Алины затмевает ее собственную скромную красоту типичной блондинки. С первого же курса они стали не только соседками по блоку, но и подружками. Позднее к ним присоединилась еще одна филологиня, курсом старше них, – Светлана Рустамова. И вскоре Светлана включила новых подружек в уже сложившуюся компанию, ядром которой была неразлучная парочка – сама Светлана и ее поклонник с факультета журналистики Илья Антонов…

Университет создавался специально как восточный – прежде всего ради изучения истории и философии Востока. Преподаватели здесь были не только отечественные, но и из Китая, Кореи, Японии, Индии… Изучалась, естественно, и "западная" история и философия (да и множество других дисциплин, как в любом университете). В результате студенты отличались "не чистотой закрытых глаз, неведеньем детей", а осмысленным выбором своей позиции. Ведя дискуссии об истории, надолго застревали на фигуре "борца за или против России" Ленина и еще больше – на фигуре "всевластного диктатора" Сталина (оценка личности Гитлера всегда оказывалась однозначной, споров не вызывала).

Мнения "пикейных жилетов" Лена с горькой усмешкой вспоминала не раз. Одна из дискуссий началась с вопроса: Сталин был шизофреником, психически больным человеком (диагноз, поставленный ему В.М.Бехтеревым) или просто "классическим" диктатором, имевшим всего одну цель: удержать с трудом добытую личную власть? Дискуссия разворачивалась примерно так:

– Сталин был агентом царской охранки, – заявил самоуверенный юный "политолог". – Потом с ужасом стал наблюдать, как революционеры не только набирают силу, но и готовятся к захвату власти. На какое-то время растерялся. А в конце концов стал "двойным агентом": служил и тем, и другим. При этом не особо-то верил в победу революционеров – боялся, что рано или поздно придется держать ответ перед сильными мира сего. И вот революция побеждает, агент царской охранки оказывается в рядах правителей страны, всё так же панически боясь кого? – коммунистов! Он знает их "изнутри". Он знает, что во имя высокой идеи каждый из них способен пожертвовать жизнью. И вот, придя к власти, медленно, с трудом набрав сил и уверенности в себе для борьбы, он начинает бороться – с кем? Конечно, с коммунистами! С потенциальной угрозой для любой неправедной власти.

– Слушай, а ведь ты прав! – неожиданно для всех подхватил эту мысль всегдашний заядлый спорщик. – Он же стал планомерно уничтожать принципиальных, умных, талантливых людей, даже просто хороших тружеников, профессионалов: все эти люди – угроза для неправедной власти! Они уверены в себе, чтят человеческое достоинство выше жизни, тем более – выше рабского прозябания.

– Итак, какой же он "сумасшедший"? – горячо включился третий участник дебатов. – Это вполне нормальный – сознательный, жестокий, целеустремлённый – враг коммунизма, социализма, любого общественного строя, гарантирующего человеку равенство среди себе подобных. Не на-адо говорить о болезненной психике! Это была "нормальная" психика агента царской охранки, оставшегося таковым и "на троне". А иной власти, кроме царского трона, он себе и не представлял, какие бы лозунги ни кидал в толпу об "идеалах коммунизма".

– Друзья, действительно ли Сталин был агентом царской охранки и одновременно революционером, остается всё-таки недоказанным, – заявил следующий оратор. – А вот что доподлинно известно, так это то, что в юности он был грабителем. Вспомните, за что его неоднократно арестовывали, отправляли в ссылку. Отнюдь не за участие в террористических актах или за призывы к свержению самодержавия, – арестовывали его за грабёж: он со своими сообщниками совершал налёты на банки!

– О чём вы спорите? – задал риторический вопрос еще один юный политолог. – Агент ли он царской охранки или грабитель, в том и другом случае он с юности привык к авантюрам, убийствам из-за угла и продолжал заниматься тем же, получив власть. Сделать его главой государства было всё равно, что дать политическую власть профессиональному палачу.

– Категорически с вами не согласен! – вступил в дискуссию очередной "пикейный жилет". – Под его руководством были заново объединены народы бывшей Российской империи. Да и вообще – нельзя валить на него весь негатив той эпохи.

– А я вот не валю на него весь негатив, – вредным голосом откликнулась барышня (в дискуссии всегда участвовали не только юные философы-мужчины, – правда, барышни в основном слушали). – Но вы вспомните: его жена покончила с собой. Возникает вопрос: с чего это ей было так плохо с ним, если он был вовсе не так и плох? К тому же существует версия, что он сам ее застрелил. А это уж ни в какие ворота не лезет!

Звучали высказывания и вовсе экстремальные:

– В 1917 году дорвалась до власти мафия, воспользовавшись бесконечными конфликтами в верхах и сознательно, нагло обманув народ "гуманными", "справедливыми" лозунгами.

– Ага, а впоследствии заменив их, например, такими: "Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!"

– Ну подожди, не перебивай... А затем эта мафия стала уничтожать народ по частям, натравливая друг на друга сословие за сословием.

– Ну-у, это уж ты маханул! – раздалось тут же. – Были среди революционеров и идеалисты, убеждённые, что монархия – несомненное зло: царь и созданная вокруг него бюрократия тормозят развитие общества, не дают возможности построить государство на демократических основах.

Дальше спор перешёл в обсуждение перспектив восстановления в России монархии или, наоборот, социализма ("с человеческим лицом"). Вспомнили и о "братстве вольных каменщиков": реальна ли сила и власть масонов в наше время? Практически общее мнение выразил аспирант-историк:

– Масоны весьма успешно устраивают государственные перевороты, захватывают власть, но затем так же "успешно" теряют ее. В результате наступает безвластие, хаос, война всех против всех, а в конечном счёте – диктатура, уже отнюдь не "масонская", то есть вовсе не с великими, хоть и неисполнимыми целями, а просто ради захвата материальных ценностей. Так было и в России в 1917-м, и во многих других странах в новейшее время...

Подобные споры далеко не всегда заканчивались общим согласием, могли продолжаться до бесконечности. Впрочем, Илье Антонову иногда удавалось остановить затянувшуюся дискуссию. Он умел переводить жаркие дебаты о личностях, тайных обществах, сектах на размышления о неизбежном ходе истории. Ссылался на мистическое "Предсказание" Лермонтова ("Когда царей корона упадёт..."), напоминал о Блоке с его стремлением к глобальной справедливости, с фигурой Христа в поэме "Двенадцать". А наиболее упрямых с улыбкой побивал Тютчевым: "Мысль изречённая есть ложь".

Самым активным участником политических дебатов был друг Ильи, студент факультета журналистики Ким (родом из Иркутска). Но самым авторитетным оставался всё-таки Илья, поскольку был самым образованным. Авторитетом он пользовался не только в своем кругу, а и вообще в университете: был известен бескомпромиссной борьбой со всяческими "тёмными личностями", которые любыми путями проникали в стены общежития, казалось, с единственной целью – развращать, разлагать молодёжь, провоцировать ее на самые нелепые бунты – против преподавателей-наставников, против "лишних" предметов и прочее.

И Илья Антонов, и многие другие студенты и аспиранты, составлявшие прочно сложившуюся компанию, в которую попали Лена с Алиной, были старше них – не только годами, но и опытом мыслительной деятельности. Поэтому их дискуссии поначалу оказывали на Лену впечатление почти стрессовое. После особенно горячих споров она порой видела сон, проясняющий для нее сложную ситуацию. Такую, вот, например, симпатичную картинку:

Длинный стол, накрытый обеденной скатертью, в огромном зале "восточного" дворца (внешней логики она от своих снов не ждала, логика обычно была в них лишь внутренняя; вот и здесь: стол был чисто российский, а дворец – "шамаханский"). За столом сидят толстые, роскошно одетые люди – типичные бояре: с цепями на шеях, в бархатных шубах нараспашку. Они уже наелись, остатки яств – перед ними, но не в грязном беспорядке, а красиво разбросанные по столу: тут половина белого каравая с аппетитной поджаристой корочкой, там янтарная кисть винограда и узкогорлый сосуд с рубиновым вином… От стола вниз ведут несколько ступеней, за ними – множество еще не обедавших людей, которые смотрят на пиршество злыми, ненавидящими обладателей шуб глазами. И голос над всей этой динамичной картинкой: "Нужна ли смена власти? Думайте, думайте, думайте…"

Лена начинает думать – в полудрёме, еще не окончательно проснувшись. Вопрос этот звучал вчера на очередном их "митинге": "Нужна ли смена власти, если власть себя не оправдала? Или лучше обойтись компромиссом – критикой, выправлением крена в ее курсе всем обществом?" И вот сейчас Лена думает не просто над теоретическим вопросом, а над картинкой: одни уже наелись и способны позаботиться о том, как накормить остальных; у них, наевшихся, даже и взгляд благожелательный. А если их заменить ненаевшимися?.. – У-у, пока еще они наедятся и будут способны заботиться о том, как накормить других! Нет, уж лучше пусть эти остаются у власти.

На следующем диспуте она поражала всех своей "мудростью", хотя честно признавалась, что мудрость эта не ее, – просто сон увидела. Ребят это не убеждало: "Сон-то твой – значит, и мысли твои!" Но после нескольких "небесных диктовок", воспринятых ею в полудрёме, Лена в этом сомневалась.

"Символические" сны бывали у Лены с детства. Бабушка не удивлялась, она и сама обладала даром вещих снов. А мама даже научную базу подвела: "Ничего странного – вы получаете информацию из ноосферы. Мне не дано, что поделаешь! Может, и лучше: зато я менее чувствительна к жёстким прикосновениям среды".

Но в студенческие годы Лена стала чаще видеть во сне не отклики на бытовые или политические перипетии, а планету Земля, а то и Марс, а то и главный Космический Магнит с его лучами. Этому способствовало второе образование, которое она начала получать, поступив еще и в Высшую школу космонавтики. Атмосфера здесь была более близка к звёздам, чем к земному быту.

Узнала Лена об этой Школе случайно. Они с Алиной поехали однажды в Город (так студенты называли Нижнегорск, до которого было полчаса на экспрессе). И там увидели над кинотеатром, а потом и еще над одним зданием "бегущую строку" – объявление о приёме в Высшую школу космонавтики. Оказалось, что в космонавтике есть специальности, не только устрашающе сложные для Лены, но и вполне доступные и интересные ей. Например, социолог-психолог – специалист по космической психологии. Нет, коне-ечно, это архисложно, но ведь изучать такую профессию всю жизнь не надоест! И все-таки не так сложно, как профессия брата, на которого она всегда смотрела снизу вверх: что-то, связанное с созданием искусственных комет. Из-за профессии брата она и думала, что космонавтика – это только для избранных, куда уж ей – с ее школярскими способностями! Недаром брат считал филологию "игрой для взрослых, которым делать нечего".

Привыкшая к непосильному с точки зрения многих интеллектуальному труду (экзамены за 8–9-й и 10–11-й классы она сдавала экстерном), Лена возмечтала окончить и филфак, и Школу космонавтики, учась там и там одновременно. И поступила в Школу. А через семь лет, благодаря этой второй специальности – космической психологии, – она полетит на прекрасную голубую планету под названием Индра…

Но не будем так далеко забегать вперед. Даже сама Лена пока об этом не знает. Сейчас она счастлива ближайшим будущим: наступила полная свобода, дома ее ждут мама и бабушка, в Ялте – брат, а в Москве, у друзей, – ключи от его московской квартиры. Чем не сказка наяву?

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://nerlin.ru/publ....-0-6385